Сандро из Чегема (Книга 3)

Искандер Фазиль Абдулович

Если бы Кама знала, но она ничего не знала и, только на миг задумавшись о тайне любви, снова начала вертеть в руках праздничный зонт.

– - Кама, ты мне его сломаешь, -- сказала сестра и, протянув руку, взяла зонт.

Кемальчик приподнял радостно заголубевшее лицо, но тут сестра чем-то щелкнула, и зонт сжался, погас. Эсма положила его рядом с собой и стала расспрашивать у братьев о чегемских родственниках и делах Большого Дома. Разговор принял семейный характер, и гость, смущенно взглянув на Сандро, сказал:

– -

Я, пожалуй, пойду к своим...

– - Ну, ладно, -- с неприятной легкостью согласился Сандро, хотя все же добавил: -- А то бы подождал геологов, и кутнули бы вместе.

– - Нет, я пойду, -- сказал гость, вставая и думая про себя: да будь ты проклят со своими геологами!

– - Ты купатый?
– - вдруг спросил Кемальчик, видя, что гость уходит, и как бы в последний раз пытаясь установить истину.

Братья, сидевшие на траве, расхохотались, думая, что этот вопрос задан гостю в первый раз, а Каме было особенно смешно оттого, что они так думают.

– - Что за глупости, Кемальчик?
– - строго спросила мать у сына, а гость, пожав плечами, почувствовал, что этот вопрос, прозвучавший из уст ребенка, сидящего на руках красивой женщины, почему-то особенно неприятен.

Все встали на ноги в знак внимания к уходу гостя, который самим поступком своего ухода несколько прояснился, хотя и не до конца. Гость, сопровождаемый Сандро, пошел к воротам.

– - Что это за человек?
– - полюбопытствовали братья, когда Сандро вернулся и уселся на свое место.

– - Да так, никчемный человечишка, -- махнул рукой Сандро, как бы досадуя о потерянном на него времени, -- даже о Большом Снеге толком не мог ничего рассказать...

Мать вышла из кухни, снова неся в переднике кукурузу. На этот раз она сзывала своих кур, чтобы поймать одну из них и поджарить для гостей. Она рассыпала кукурузу у самых своих ног, и, когда сбежавшиеся куры стали клевать зерна, она, ловко пригнувшись, поймала одну из них, которая была на вид пожирней.

– - Мальчики, прирежьте мне ее, -- крикнула мать, обращаясь к сыновьям и придерживая за крылья квохчущую курицу.

– - Давай ты, Иса, -- сказали братья, подшучивая над его излишней, как они считали, сердобольностью.

– - Мне сейчас нехота, -- ответил Иса, стесняясь своей сердобольности и наивно скрывая ее.

Кязым, посмеиваясь, встал, подошел к матери, взял у нее курицу и, придерживая ее за ноги, снес ей голову бердышом, положив ее на полено.

Разговор под яблоней некоторое время вертелся вокруг болезни сестры и взаимных новостей обоих сел. Навею это стало неинтересно, и он пошел читать книгу возле бабки, все еще продолжавшей щелкать челноком. Она была хоть и суровым, но все же единственным его слушателем.

Сандро тоже показались эти новости скучноватыми, но так как он никогда никакой книги не читал, кроме книги своей жизни, он решил свежим людям кое-что рассказать из нее.

– - Вот ты говоришь, что любишь

охоту, -- обратился он к мужу сестры, хотя тот ничего такого не говорил. Он и в самом деле был хорошим охотником, но сейчас ничего такого не говорил.
– - А у меня на охоте был вот какой случай, -- продолжал Сандро.
– - Вышел я однажды из лесу на речку верстах в десяти от Чегема. И встречаюсь там с одним стариком.

– - Слушай, -- говорит, -- ты охотник?

– - Вроде бы, -- говорю.

– - Рыбу убить можешь?

– - Смотря какую, -- говорю.

– - Сома, -- говорит, -- убить можешь? Распроклятого сома, что разорил меня?

– - Не знаю, -- говорю, -- а чем он тебя разорил?

– - Чудеса, -- говорит, -- да и только! Тут недалеко есть заводь, над которой растет развесистая ольха. Там коровы в полдень собираются отдыхать. Все коровы лежат или стоят в тени ольхи. А моя блудница заходит прямо в воду почти по горло и стоит там. А в этой заводи большой сом живет. И вот этот сом каждый раз подплывает к ней и -- чмок! чмок! чмок!
– - все молоко у нее высасывает из вымени.

– - А ты, -- говорю, -- видел его?

– - Сома-то, -- говорит, -- я видел. Да что толку! Он же незаметно под нее подплывает. Да и видеть не надо! Корова каждый день с пустым выменем приходит домой. Даже собственного теленка вспоить не может. Понравилось ей, блуднице! Другие коровы как коровы, лежат на берегу, а моя лезет в воду. Я ее гоню, конечно, но не могу же я сюда приходить каждый день. Разорила меня, проклятущая!

– - Но когда ты ее не пускаешь в воду, -- говорю, -- она доносит до дому молоко?

– - Точно, -- говорит, -- доносит. Но не могу же я каждый день приходить сюда и стеречь ее. Помоги, добрый человек, убить сома.

Интересно мне стало.

Подошли мы к этой заводи. В самом деле, над водой большая развесистая ольха и глубокая заводь. Я всматриваюсь в воду. Сверху водомерки прыгают, а в глубине ничего не видно.

– - Так он тебе и покажется, -- говорит старик, -- он под ольхой в ямине прячется. Как только корова заходит в воду, он, подлец, немного выждет, поднырнет под нее и давай теребить сосцы, чмок да чмок! А ей, гадине, нравится, она даже жвачку перестает жевать.

– - А сам ты видел, -- говорю, -- как он ей сосцы теребит?

– - Нет, -- говорит, -- врать не буду. Он так хитро подныривает, что его не видно. Но он тут. Скоро полдень. Когда коровы соберутся сюда, а моя блудница полезет в воду, ты его и пристрелишь.

Посмотрим, думаю, что будет. На всякий случай ножом нарубил ольховых веток и перекрыл выход из заводи, чтобы сом не ушел, если он в самом деле здесь.

– - Давай спрячемся, -- говорит старик, -- а то моя корова, если увидит меня, не станет лезть в воду, знает -- изобью. А как только она полезет в воду, ты выходи из кустов и выжидай его под деревом над яминой, тут-то он и появится.