Санитар мегаполиса

Ковалевская Лариса

– Вряд ли она знает, что моя куртка из «Антошки». А несусветные ассоциации по поводу меня возникают только у тебя!

– Не кипятись, лучше скажи: что это за парень с ней рядом? – спросила Дина.

– Сказала, что ее брат Саша. Кстати, мою новую знакомую зовут Надя. Запомните это имя!

– Ага. Даже так. То бишь ты уже на подсознательном уровне чувствуешь,

что будет что-то, как всегда, нехорошее. И мы просто обязаны запомнить это имя, дабы у ментов была хоть какая-то зацепка.

– Ника, не в бровь, а в глаз… Только надо записать еще ее адрес и телефон.

– Зря ты, Дина! Может, я влюбился с первого взгляда.

– Зная тебя, мой маленький глазастый несуразный плоскостопик, это невозможно. У тебя вся любовь на уровне Деда Мороза.

– Вот сейчас, Дин, последнюю реплику я заценить не могу, потому что ничего не понял. Ты тоже о том, что я верил в Деда Мороза до двенадцати лет? Но он и любовь – какая связь? Я же в него только верил, я же его не любил!

– Я о том, что Дед Мороз на лыжах изображен даже на твоих трусах… И вся любовь у тебя тоже там.

– Откуда ты знаешь, какие у меня трусы?

– Все знают.

Мы хором кивнули.

– Да, знаем, потому что ты их под самую грудь подтягиваешь. И когда наклоняешься – все видно.

– Оставьте в покое мои трусы. Мы, вообще-то, говорили о Надежде. И о том, что это, возможно, любовь.

– В таком случае у меня стихотворение по поводу. Оно серьезное.

Скільки нас, що вогнем спалахнули,

Та оманливим, надто слабким,—

І почаділи, і не збагнули,

Що вдихаєм не кисень, а дим.

Динэль была довольна своим поэтическим чтением. И гордо села в кресло.

– Объясняю смысл: все у вас закончится сексом, и вы расстанетесь. Какая-то она мутная. Я даже из окна это вижу. Что-то здесь не так. По крайней мере, я до сих пор по поводу твоих пассий не ошибалась.

– Ладно, ладно, Ника. Уверен, что на этот раз ты ошибаешься. Я с ней созвонюсь, и мы встретимся.

– Диченки, что такое «абетка»?

Это что-то по-украински? – внезапно спросила Лиса.

– Ты совсем сейчас нас не слушала, не слышала, не вникала в разговор?

– Дина, я же слово вспоминала! Что это такое – «абетка»?

– Азбука, алфавит. А, Б, В, Г, Д… И так далее. Поняла?

– Да, спасибо, Дина. Только теперь непонятно, зачем для А, Б, В, Г, Д… такое прибацанное название нужно. СРанное название… Абетка, азбука…

– О Господи. Это все долго объяснять. Ты только у преподавателей об этом не спрашивай. Я тебе просто дам книжку почитать об этом.

– Хорошо, Ника.

– А что за книжка? Букварь?? Это книга «про это…», про абетку…– ухмыляясь, спросил Дима.

– Дмитрий, если Вы забыли, я напомню: я и Лиса – филологи, поэтому это будет не Букварь, а какая-то сложная и гадкая муть о становлении алфавита, которую написали якобы умные люди. Которые вместо того, чтобы, например, убрать у себя в квартире, вынести мусор, помыть посуду, сходить в магазин, сделать подарок близким, сидели сутками в библиотеке, рылись рыльцами в источниках знаний, чтобы потом издать свою омерзительно скучную книженцию на прекрасной бумаге. По ценности не уступающей туалетной – бежевой и быстро рвущейся…

– Это новое слово о науке. Однозначно. Ника, твои родители террористы? Они хотят, чтобы ты стала филологом и подорвала всю грамматическую, синтаксическую, стилистическую систему? А по виду они очень хорошие, вполне респектабельные люди. Так сразу и не догадаешься, что родители твои террористы, угроза обществу.

– Это они меня терроризируют тем, что запихнули в такое заведение. А слова я люблю, речь полновесную, яркую, но преимущественно – свою. Я научных деятелей не люблю. Не всех, конечно, а именно наших преподов. А за идею разрушения системы отдельное спасибо. Отличная идея. Подумаю над этим, Дин. Но, по-моему, мы уже наговорились. Завтра встретимся.

– Может, и встретимся, но не в полном составе,– гордо заявил Димка.

Конец ознакомительного фрагмента.