Санитар
Шрифт:
– Трубы прорвало?
– Да. Квартира и за две недели не просохнет, наверное.
– Вот дела, – сказал Дегтярев, успокаиваясь.
Вошел в склад хозяин питерского грузовика, спросил:
– Может, не будете пока ничего выгружать? А, ребята? Я в ваш офис сейчас подъеду, попробую все утрясти.
– У нас команда – выгружать, – сказал Дегтярев капризно. – Значит, будем выгружать.
– А если я вопросы утрясу? Дурная работа получится.
– Ну отчего же дурная? –
– Но вы же постараетесь, и до пяти часов…
– Стараются студенты на сельхозработах, – сказал Дегтярев веско. – Для нас это пройденный этап.
– Я заплачу.
– Естественно, – кивнул, соглашаясь, Дегтярев. Он и не ожидал иного.
– Так вы пока не будете выгружать?
– Не будем, – пообещал Дегтярев. Хозяин грузовика ушел.
– Слушай, а у тебя я могу пожить пока? – спросил Паша.
Дегтярев посмотрел на него задумчиво.
– Неделю, – сказал Паша. – Недельку или две. У меня небольшой ремонт делать придется.
– Хорошо. Я родителей в деревню отправлю. Они давно собирались – пусть едут. А мы с тобой вдвоем, по-холостяцки. И день рождения как раз приближается.
Паша кивнул благодарно и отвернулся. Очень удачно все у него сложилось. Уйти из этой квартиры, скрыться. Эти странные звонки телефонные – неспроста. Не милиция это, конечно. Но кто – не понять. И чего хотят от него – неизвестно.
В конце дня подъехали двое на иномарке. С собой привезли из офиса распоряжение: отгрузить предъявителям сего четыре упаковки изделия № 16. Паша не знал, что там внутри коробок этих и что это за изделия № 16.
Передал записку Дегтяреву, тот ушел в склад, Паша у машины остался. Двое приехавших – оба в дорогой коже и с перстнями на руках – курили неподалеку, переговаривались вполголоса.
– Нет, на это я не пойду, – сказал один, продолжая начатый ранее разговор. – Если бы раньше! А теперь – нет. Подбельский распорядился – не заниматься этим. А мне моя голова дороже.
– Дался тебе этот Подбельский! – произнес с досадой второй.
– Он хозяин. Царь и бог этого города. И не мне с ним тягаться.
Вышел из склада Дегтярев. Сложил аккуратно коробки в распахнутый вместительный багажник.
– Все? – спросил один из приехавших.
– Четыре упаковки – как написано, – пожал Дегтярев плечами. – Вот здесь распишитесь.
Машина уехала.
– Что задумчив? – спросил Дегтярев, неизвестно отчего развеселившись.
Паша пожал неопределенно плечами. Он пытался вспомнить, где раньше мог слышать фамилию Подбельского. Никак не вспоминалось.
25
Петр
– Здравствуй, Паша, – сказал. – Ты уж извини.
– Ничего страшного. Торопитесь?
– Жену иду встречать. Она к сестре ездила – надо встретить.
– На вокзале?
– На каком вокзале? На остановке троллейбусной.
– Близко идти-то.
– Идти близко, да боязно. Времена такие, Паша. Никто себя не может спокойно чувствовать. Про убийства-то эти слышал?
– Про какие убийства? – напрягся Паша.
– Да буржуев наших доморощенных, спекулянтов проклятых резать начали одного за другим.
– Не слышал, – сказал Паша медленно. – И что, многих уже убили?
– Четверых или пятерых.
– Ух ты? – изумился Паша. – Многовато будет.
Сам он число убитых знал. И так много, как Семенович говорит, не получалось. Нет, если считать таксиста и Валентину эту несчастную, то да – как раз пятеро и выходит. Да, журналист еще.
– Буржуев бьют – а вы боитесь? – сказал хмуро Паша.
– Сейчас всех бьют, – ответил Семенович печально. Встрепенулся вдруг: – Ладно, пойду я.
Прошел несколько метров, прежде чем Паша его нагнал и остановил. Паша хотел сказать, что не надо Семеновичу никого бояться, не против него направлено все происходящее, и что кому, как не ему, Паше, об этом знать, но в глаза старику заглянул и осекся.
– Ты чего, Паша?
– Это я так. – А у самого плечи уже опустились безвольно, развернулся и пошел прочь.
Дома собрался поспешно, вещи сложил в сумку самые необходимые, которые могли ему понадобиться, пока у Дегтярева жить будет. В один момент на руки свои взглянул и увидел – дрожат. И понял – боится, что телефон сейчас зазвонит, он трубку поднимет и опять услышит в ней тишину. Так испугался, что провод телефонный оборвал – пусть теперь попробует позвонить. Засмеялся злорадно, но страх не ушел, лишь спрятался где-то глубоко.
Уже в самом конце, собрав сумку, достал из тайника нож. Долго смотрел на него и вдруг поднес к губам, поцеловал и тут же отпрянул, едва не отшвырнув нож с отвращением, – вспомнил вдруг, что это лезвие в чужую плоть входило и все было в крови. Он кровь смыл, конечно, но какие-то мельчайшие частицы остались, наверное. Поморщился, спрятал нож в сумку.
Из подъезда вышел поспешно и направился к остановке, но не видел, что человек, стоявший за деревьями, пошел следом, отставая на двадцать метров и укрываясь за спинами прохожих. Паша в какой-то момент оглянулся – но не увидел ничего подозрительного.