Санитары
Шрифт:
Димка встряхнул странно потяжелевшей головой, оставил в покое пулемет и похлопал дрожащими ладонями по ушам. «Какого черта? Я что, оглох?»
Что-то изменилось вокруг. Он почувствовал это раньше, чем понял, что именно.
Туннель сузился.
Свет фар выхватывал какие-то наросты на стенах, уносившиеся прочь и выраставшие снова. Неясные тени шевелились на своде, разбуженные вторжением непрошеных гостей. И вдруг что-то огромное рухнуло сверху, гигантской плетью хлестнув по электровозу. Но промахнулось.
Почти.
Настил под ногами дернулся от сумасшедшего рывка, ударил в подошвы ботинок.
В неестественной тягучей тишине это выглядело особенно страшно — удар пришелся на край прицепа, и платформа совершенно беззвучно встала на дыбы, подбросив свою ношу. Тяжесть тел отшвырнула брезент прочь, в свете фар мелькнули искаженные лица, скрученные руки и ноги. Застывшие глаза мертвецов с немым укором взглянули на Димку, не сумевшего сберечь их покой. Не выдержав удара, стальная сцепка с платформой электровоза лопнула, и прицеп, словно гильотиной срезав фары, кувыркаясь унесся вместе со своим содержимым в мгновенно наступившую тьму.
Вонь разлагающейся мертвечины, как бы возмещая отсутствие звука, захлестнула платформу, едва не выворачивая пустой желудок наизнанку. Димка откатился от решетки и попытался вскочить, но кто-то навалился сверху. Чьи-то руки обхватили за плечи, прижимая тело к полу. Парень инстинктивно дернулся, пытаясь освободиться, не сразу сообразив, что это не нападение, а попытка защитить.
«Не вставай и не шевелись, — губы Наташи, лежавшей рядом и крепко, с отчаянной силой обнимавшей его, едва слышно шептали прямо в ухо. — Молчи. Представь, что ты уже умер. Что тебя нет. Тогда они отпустят нас».
И Димка доверился — тоже обнял девушку и замер.
Электровоз мчался в давящей тишине сквозь абсолютный, первозданный мрак. Ни шелест стальных колес по полотну рельсов, ни утробный рокот электродвигателя, ни зловещий шепот струящего сквозь прутья клетки воздуха — никакие звуки не проникали сквозь эту неестественную тишину. Скрежета когтей многочисленных лап Димка тоже не слышал. Только чувствовал, как эти когти сминают и рвут стальную решетку, пытаясь добраться до двух безбилетных пассажиров труповоза. Металл постепенно сдавался под натиском силы обитателей туннеля, платформа раскачивалась под сыпавшимися со всех сторон ударами тварей, мечущихся вокруг в попытке дотянуться до теплых живых тел, наполненных свежей кровью. Ужас сковал дыхание людей, заморозил кровь в жилах. Но скорость электровоза их все-таки спасла, вырвала из смертельной западни мертвого перегона.
Они все еще лежали на холодном металле, обнимая друг друга, как обнимаются люди, прощаясь с жизнью, — и тут звуки мира вернулись. Не просто вернулись — обрушились на них так же, как до этого тишина, оглушили. Пронзительный скрип колес по ржавым рельсам. Уютный рокот двигателя. Металлическое дребезжание платформы. Ласковый шелест воздуха. Шепот собственного дыхания и частое биение взволнованных сердец. А затем пространство раздалось, выпуская запертые в тюбингах звуки дальше, в свободный полет, и по характеру изменившегося окружающего фона стало ясно, что они все-таки
А значит — пора снова браться за оружие.
Глава 19
БАНДИТСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК
Димка живо поднялся, затем помог встать девушке и закрутил головой. Теперь, когда они оказались на ногах, в глубине платформы стали виды неяркие всполохи костра, мелькавшего между арками по мере продвижения, — огонь горел где-то посредине станции, и электровоз поочередно нырял в одну за другой густые тени, отбрасываемые тяжеловесными на вид пилонами.
Там, где костры, должны быть люди, только вот пока их не заметно.
Более того, сам факт, что электровоз никто не попытался задержать на въезде, уже был странным и весьма тревожным сигналом. Впрочем, если бы не костер, здесь стояла бы кромешная тьма — ни одной аварийной лампы, ни одного факела или фонаря. Неужто когда из мертвого перегона выкатился электровоз, все местные обитатели так перепугались, что попрятались от греха подальше?
Димка напялил на голову налобник, отрегулировал ремень, но пока не стал включать фонарь. Потом обесточил двигатель и потянул рукоятку тормоза. Колеса предательски заскрипели, замедляя ход. Димка тихо выругался под нос и нашел взглядом Наташу — та уже стояла рядом с «бизоном» на изготовку, напряженно вглядываясь в арки между массивными пилонами.
— Наташ, смотри в оба, хорошо? — тихо попросил он, торопливо вытаскивая запасную коробку из пулеметной подставки и опуская ее на настил. — Я сейчас…
— Ладно, — шепнула в ответ девушка. Она прекрасно поняла, что он делает, поэтому не стала задавать лишних вопросов. — Только ты… побыстрее.
Глаза Наташи горели лихорадочным блеском, а лицо было бледным от усталости. «Какая же она молодец! — в очередной раз с теплотой подумал Димка. — Так держаться после этого кошмарного перегона!» У него самого все еще заметно дрожали руки от пережитого нервного напряжения.
Парень вскрыл коробку, вытащил ленту и выдернул звеньевой патрон, заставив ленту распасться на два куска по пятьдесят патронов в каждом. Затем снял и разобрал коробку с ПКМ, с досадой убедившись, что там осталось всего несколько патронов. Пришлось выщелкнуть их из ленты и ссыпать в карман.
Путевой узел метро, где они сейчас оказались, состоял из трех станций — Новокузнецкой и двух Третьяковских, и все три находились под властью нескольких группировок из Вольницы. Но чаще это место называли просто — бандитский треугольник. Все людские пороки, которые можно было вообразить, цвели здесь махровым цветом.
Но самый тяжкий грех для человека в метро, независимо от гражданской принадлежности, — оказаться нищим. Можно считать, что бауманцам еще повезло, ведь патроны и оружие — универсальное средство оплаты любых услуг. ПКМ с собой тащить неразумно, даже без треножника и магазина тяжеловат, зараза, — целых семь с половиной кило. С таким не набегаешься, разве что сразу продать. Только еще неизвестно, найдутся ли быстро покупатели, а ждать некогда — нужно убираться отсюда как можно быстрее. Люди Панкратова вряд ли кинутся их преследовать по мертвому перегону, но есть масса обходных путей и возможностей перехватить их после него. А вот патроны — живые деньги.