Санклиты. Кара Господа
Шрифт:
— Саяна!!! Ты с ума сошла?! А если бы?.. Что ты творишь?! — рявкнул он, вздрагивая при каждой вспышке.
— Не рычи на меня! Гроза — мое любимое зрелище!
— Кто бы сомневался!
— Драган!
— Что? Женщина, ты с ума меня сведешь! У тебя инстинкт самосохранения вообще, что ли, атрофирован?
— Раз я еще здесь, то, наверное, да!
Едкие слова попали в цель — Горан побледнел и отошел на несколько шагов. Я вздохнула. Вот так всегда, сначала ляпнуть, а потом подумать.
— Прости, — я подошла
— За что? Ты права.
— Нет, не права. — Моя ладонь легла на его грудь. — Простишь?
— Саяна, не существует того, что я тебе не смогу простить. — Он накрыл мою руку своей и опять вздрогнул всем телом. — И ты извини, я не должен был кричать на тебя. Но когда увидел, как ты там стоишь, прямо под молниями!..
— Ты боишься грозы?
— Не по-мужски, да?
— У всех свои тараканы в голове. — Я пожала плечами. — Меня вот пауки до инфаркта доводят.
— Знаю. — Он улыбнулся. — Все, ложись спать. И больше к балкону даже не думай подходить! Или завтра я тебе паука-птицееда принесу и положу на подушку! — санклит, вновь вздрогнув, покосился на окно. — Ну и ночь!
— Если хочешь, оставайся.
— Не шутишь?
— Я не настолько злая.
— Поспорил бы с этим утверждением!
— Нет, ну если не хочешь…
— Хочу.
— Тогда ложись. — Я залезла в постель и похлопала по одеялу. — Но предупреждаю — будем лежать и дружить.
— Как скажешь, безбашенная моя. — Мужчина быстро разделся и лег под одеяло.
— Ты так вздрагиваешь, что кровать трясется. За что ты так не любишь грозу? Это же божественно красиво! — я легла на бок и оперлась на локоть.
— Это опасно и красивым не кажется. — Парировал он, повернувшись ко мне. — А если серьезно, когда я был маленьким, молния попала в отца, был пожар, мы с сестрой пытались его вытащить, обгорели до костей. — Горан помотал головой, словно прогонял тягостные воспоминания. — Эту боль, запах горящей плоти я никогда не забуду. Если бы мы не были санклитами, умерли бы. Катрина после этого начала сходить с ума. Вот, как-то так.
— Прости. — Я подвинулась к нему и обняла. — Это страшно. Мне очень, очень жаль, что вам пришлось такое пережить. Как хорошо, что ты санклит!
— И это говорит Охотница! — поддел санклит, осторожно прижимаясь ко мне.
— Какая из меня Охотница? — фыркнула я, гладя его спину.
— Прекрасная, сногсшибательная, обольстительная, — прошептал он, дрожа уже по другой причине.
Я молча нашла его губы, и мы застонали в унисон. Моя рука скользнула в его волосы.
— Саяна, родная моя, мне надо уйти, — прохрипел Драган, пытаясь отстраниться. — Я лучше буду бояться грозы в одиночестве, чем потеряю самоконтроль и обижу тебя.
— А кто тебя отпустил, интересно знать? — мое тело прижалось к нему еще теснее. — Сам говорил — ты весь мой.
— Весь твой, — эхом повторил он. — Что же ты со мной
— Отвлекаю от грозы, наверное.
— Какая гроза, где?
— Ну, если ты уже избавился от своих страхов…
— Нет, вот опять так страшно стало! — Горан покрыл поцелуями мою шею, как всегда, обжигая кожу горячим дыханием. — Ужас просто!
— Негодяй! — я слегка укусила его за плечо. — Как же я скучала по тебе!
— И я, любимая моя! — вновь эхом отозвался хорват, медленно, пуговка за пуговкой, расстегивая мою рубашку.
Спускаясь все ниже, он нежно целовал каждый миллиметр кожи, заставляя меня взрываться желанием снова и снова. Бедра сами раскрылись навстречу его губам. Даже не заметив, когда хорват успел снять мои трусики, я застонала в голос, когда он пустил в ход язык. Тело изогнулось, словно из меня изгоняли бесов, голова запрокинулась, а руки намертво вцепились в простыню.
— Ты такая вкусная, — прошептал мужчина, оторвавшись на секунду.
— Горан! — прокричала я через минуту, взмывая ввысь.
В этот момент он вошел в меня, и реальность просто перестала существовать. Я была грозой, была молнией, была мощной первозданной стихией, не ведающей преград. Я была всем! Крепко прижимая его к себе, я увлекла мужчину за собой и под традиционное торжествующее рычание растворилась в нем без остатка, как и он во мне.
Насколько ночь была волшебной, настолько утро оказалось отвратительным. Проснувшись в объятиях моего горячего, как печка, хорвата, я почувствовала горечь во рту и поняла, что желудок не намерен так просто сдаваться. Хоть и не хотелось, пришлось открыть глаза. Горан сначала расцвел улыбкой, потом резко побледнел. До меня запоздало дошло, что он мог подумать, когда я скривилась, едва его увидела.
— Прости, это не… — Волна тошноты вытолкнула меня из кровати. — Это гастрит! — тело на автопилоте метнулось в туалет.
Я едва успела склониться над унитазом и сжать волосы, чтобы они не угодили куда не надо, как желудок вывернуло наизнанку. Он был пустым, поэтому рвота не принесла облегчения, а только наполнила рот мерзким горько-кислым разъедающим вкусом.
— Саяна, что с тобой?
Вот последнее, что сейчас нужно, это чтобы мужчина, с которым мы ночью занимались любовью, видел такое!
— Уйди!
— Никуда не уйду! — он сел рядом на кафельный пол. — Посмотри на меня. Тебе совершенно нечего стесняться, родная!
— Да иди ты! — простонала я, вновь склоняясь над фаянсовым другом.
— Давно эта утренняя тошнота? — напряженным голосом спросил хорват.
— Да не беременна я, успокойся!
— Саяна, это не шутки!
— По твоему лицу вижу, что не шутки. — Я протянула ему руку, — помоги встать. И успокойся.
— Давай отнесу тебя в постель.
— А зубы почистить можно?