Санный след
Шрифт:
— Милая моя, не избегай вспоминать свою покойную подругу. В этом нет ничего кощунственного. Наоборот, когда мы говорим о ней, она как бы возвращается к нам. Ты увидишь: так легче, и так правильнее.
В который — бесчисленный! — раз Леночка поблагодарила судьбу за свое счастье. Прекрасный, умный, чуткий и такой взрослый человек рядом с ней! И так ее любит… И она любит его…
Он как-то напомнил девушке:
— Помнишь, мы с тобой еще летом говорили об убийствах и об этом неуловимом мерзавце. И об Анете — она хотела помочь
— Помню… — Леночка прижалась щекой к его плечу. — Я тогда еще завидовала: Анна такая современная!
— Нет, любовь моя, ты не завидовала. Тебе просто казалось, что так, «современно» жить — правильнее… Тогда мы не знали, как все близко нас коснется… Почему же наши городские власти и стражи порядка допускают эти страшные убийства, одно за другим! Преступник на воле, значит — Анета не последняя жертва!
— Не говори так, Петруша! Я знаю от господина Вахрушева, что полиция очень старается.
— Кстати! — Петр вспомнил. — А полицмейстер будет у вас на юбилее?
— Устин Петрович обязательно будет. Он ведь очень дружил с отцом.
— Вот у тебя будет случай спросить его: что же происходит? До каких пор? Ведь если городская полиция сама не справляется, наверное, стоило бы призвать подмогу — опытных специалистов из столицы?
— Я спрошу, — неуверенно протянула девушка. Уманцев взял ее ладони в свои, нежно погладил, успокаивая.
— Ты имеешь полное право спросить! Ведь Вахрушев — друг вашей семьи, а погибшая Анна — твоя подруга…
В этом месяце покойному князю Александру, отцу Леночки, исполнилось бы шестьдесят лет. Если бы не трагическое происшествие в семье близких друзей и не гнетущее оцепенение в атмосфере всей городской жизни, Орешины отметили бы этот юбилей широко, достойно памяти любимого мужа и отца. Но теперь обстоятельства да и собственное настроение этого делать не позволяли. Потому решили устроить скромный вечерний прием для близких друзей и знакомых.
Глава 19
Петрусенко уже не жил в «Приюте». Для всех обитателей пансиона «штурман» на днях отбыл к себе в Астрахань. Полдня он занимался один, в полицейской управе, в кабинете Одинокова — Кирилл Степанович отбыл на какие-то текущие задания. Викентий Павлович уже заканчивал выстраивать схему преступлений — однако с одним главным неизвестным, — когда к нему вошел полицмейстер. Петрусенко объяснил ему свой чертеж, пожаловался:
— Так все ладно и логично, одно вытекает из другого… Кажется, еще чуть-чуть, маленькое усилие, последняя догадка! И убийца станет виден — вот он! Но нет, не приходит эта догадка, пока не приходит. Нужны еще факты, что-то должно случиться…
— Боже упаси еще от одного убийства! — воскликнул Вахрушев.
— Нет, нет, не это! — Петрусенко заходил по кабинету. — Я приставил филеров к Серкову, водят его посменно.
— Значит, Викентий Павлович, вы так уверены, что этот человек соучастник?
— Сведений
— А не спугнет его слежка? Если он опытный уголовник, может и заметить.
— Вы же мне ловких агентов дали?
— Самых ловких!
— Ну вот, — Викентий кивнул удовлетворенно. — А я еще и проинструктировал: вести издалека, в помещения за Серковым не входить, если начнет паниковать, суетиться — отпустить совсем и скрыться с глаз. Так он решит, что ему почудилось, успокоится…
— Пойдемте ко мне в кабинет, — пригласил Вахрушев. — Сейчас туда из ресторации принесут обед, я заказал на двоих. А вечером приглашаю вас в один приятный дом, в хорошую компанию.
— Куда же? — Петрусенко вышел вслед за полицмейстером, заперев кабинет. Бумаги и схемы собирать он не стал: придет Кирилл Степанович, надо будет ему показать.
— В дом княгини Орешиной. Сегодня у них юбилей в память умершего князя. Прекрасный был человек, и мы с ним крепко дружили.
— Вот как… — Викентий Павлович даже приостановился. Он вспомнил недавнюю панихиду в церкви, красивую задумчивую женщину и юную девушку, очень на нее похожую. «Княгиня и княжна Орешины», — сказал тогда Одиноков. — Они дружат с Городецкими?
— Да, семьи очень дружны. А дочери были подругами…
— Что ж, пойду с удовольствием. Удобно ли будет?
— Удобно, — уверил Вахрушев. — Я представлю вас как коллегу, приехавшего из другого города.
Его денщик уже проворно расставлял перед ними на столе закуски — салаты, осетрину, икру. В стороне от судков поднимался вкусный горячий пар от первых блюд.
— Знаете, Устин Петрович, — сказал Петрусенко. — Даже если на этом вечере кто-то ненароком поинтересуется: не приехал ли я помочь в поиске маньяка, не отрицайте. Чувствуя я, в этом секрете уже нет надобности.
…В доме у Орешиных Петрусенко очень понравилось. Один из первых тостов произнес предводитель дворянства, и звучал он так:
— Мой предшественник и друг, князь Александр Андреевич, был очень веселым и невероятно остроумным человеком. Печально, что его нет с нами. Но если там, на небесах, он узнает, что мы собрались на его именины и грустим, уверен — будет очень недоволен. Так давайте вспоминать его сегодня радостно. Ведь и родные князя, и мы, его друзья, счастливы тем, что столько лет знали и любили его, жили рядом…
Вот и была атмосфера вечера такой — непринужденной, легкой. Не танцевали, но звучала музыка: молоденькая княжна Орешина прекрасно играла на рояле. Не было анекдотов, но читались веселые и забавные стишки и эпиграммы покойного князя. Мужчины под гитару пели любимые князем романсы. Делалось несколько перемен блюд, после каждого устраивался длительный перерыв. Гости собирались группками в разных углах гостиной и двух других смежных комнат, курили, разговаривали, вспоминали.