Сансиро
Шрифт:
— Может, получу в «Бунгэй дзихё».
Сансиро выдвинул ящик стола, взял письмо, которое накануне получил от матери, и сказал:
— Я дам тебе денег, в этом месяце мне раньше прислали.
Ёдзиро сразу приободрился и сказал уже своим обычным насмешливым тоном:
— Спасибо тебе, дорогой Огава-кун.
В одиннадцатом часу, несмотря на дождь, они отправились в закусочную, ту самую, где подают лапшу из гречневой муки. Именно в тот вечер Сансиро почувствовал вкус к сакэ. Они весело провели время. Платил Ёдзиро. Не в его правилах было угощаться
Шло время, а Ёдзиро всё не возвращал денег. Сансиро, человек честный и аккуратный, беспокоился, что ему нечем будет уплатить за квартиру. Правда, хозяйка его не торопила, но незаметно подошёл конец месяца, оставалось всего каких-нибудь два дня. Просить об отсрочке Сансиро в голову не приходило. Он хотя и не был до конца уверен, что Ёдзиро в ближайшее время отдаст деньги, но всё же надеялся, что из дружеского расположения он раздобудет эти двадцать иен и не подведёт Сансиро. Хирота-сэнсэй как-то сказал, что Ёдзиро мечется по жизни, словно мелкая речушка меж камней, — чувство долга ему неведомо. Но, может быть, это не так?
Выглянув на улицу из окна второго этажа, Сансиро вдруг заметил быстро шагавшего Ёдзиро.
— Эй, ты дома? — крикнул Ёдзиро, задрав голову.
— Ага, — ответил Сансиро и отошёл от окна. Ёдзиро взбежал вверх по лестнице.
— Небось ждёшь, беспокоишься, за квартиру платить надо, я ведь тебя знаю, вот и бегал, чтобы раздобыть денег.
— Получил гонорар в «Бунгэй дзихё»?
— Гонорар? Гонорар я давно получил.
— Ты же сам на днях сказал, что получишь в конце месяца.
— Неужели? Ты, наверно, не так понял. Мне там ни гроша не причитается.
— Забавно! Но ты именно так говорил.
— Да нет, я сказал, что возьму у них аванс. А они не дают ни в какую! Боятся, что пропадёт. Вот наглость! Какие-то двадцать иен. А ведь я для них написал «Невзошедшее светило». Просто противно.
— Значит, не достал денег?
— Достал, только в другом месте. Не хотел тебя подводить.
— Вот как? Тогда извини, что заставил тебя хлопотать.
— Правда, есть тут одна закавыка. Деньги-то не у меня. Придётся тебе самому идти за ними.
— Куда же это?
— Понимаешь, из «Бунгэй дзихё» я зашёл к Харагути, потом ещё к кое-кому, у всех пусто в кармане — конец месяца. Тогда я отправился к Сатоми. Кстати, ты его знаешь? Кёскэ Сатоми, бакалавр права. Брат Минэко-сан. Прихожу, а его дома нет, опять не повезло. Тут есть захотелось — нет сил терпеть, и я решил поговорить с Минэко-сан.
— А сёстры Нономии-сан не было дома?
— Разумеется, нет, она в это время как раз на занятиях. А будь она дома, всё равно не помешала бы — разговор происходил в гостиной.
— А-а…
— Минэко-сан выслушала меня и сказала, что с удовольствием поможет…
— У неё есть собственные деньги?
— Откуда мне знать? Впрочем, это не имеет никакого значения. Раз она взялась помочь, значит, всё в порядке. Удивительная девушка! Совсем молоденькая, а будто старшая сестра. Не беспокойся. На неё можно положиться. Но представь, под конец разговора она меня просто
— Придётся, иначе надо будет телеграфировать домой.
— Телеграфировать? Это ты брось. Глупо! Сходи, ничего с тобой не случится.
— Могу и пойти.
Как только вопрос с деньгами был улажен, Ёдзиро заговорил о Хироте. Он сообщил, что дела идут успешно. Каждую свободную минуту он использует для того, чтобы беседовать с людьми, причём с каждым в отдельности. Когда разговариваешь сразу со многими, каждый стремится к самоутверждению, и мнения часто расходятся. Попробуй кого-нибудь ущемить, он сразу устранится. Так что надо говорить с каждым в отдельности. Знаешь, сколько уходит времени! Да и денег тоже. Если из-за всего переживать, толку не добьёшься. Имя Хироты-сэнсэя я стараюсь упоминать как можно реже, ведь, если узнают, что я забочусь о нём одном, всё пойдёт прахом.
В общем, дело близится к успешному завершению. Все сошлись на том, что обходиться одними европейцами нельзя, непременно надо пригласить в университет японца. Теперь остаётся ещё раз собраться, избрать комитет и послать представителей к декану или ректору, чтобы изложили пожелания студентов. Это собрание — чистейшая формальность, можно было бы и без него обойтись. Уже сейчас известно, кто войдёт в комитет. Все они одинаково хорошо относятся к Хироте, и, если переговоры пойдут успешно, можно будет назвать имя сэнсэя…
Послушать Ёдзиро, так можно было подумать, словно именно ему суждено спасти мир. Сансиро был восхищён его талантами. Не преминул Ёдзиро рассказать и о том, как получилось, что недавно вечером он привёл к Хироте художника Харагути. Причём, расписывая это, Ёдзиро не поскупился на краски.
— Помнишь, Харагути-сан пригласил сэнсэя к себе на встречу литераторов и художников?
Сансиро, конечно, помнил. Инициатором этой встречи, как следовало понимать из слов Ёдзиро, был, разумеется, он. Зачем она понадобилась? Тут много соображений. Главное — то, что один из её участников весьма влиятельный профессор с филологического. Ведь наш сэнсэй — чудак, ни с кем не общается, а эта встреча для него — прекрасный случай.
— Так вот зачем ты приводил Харагути! А мне и в голову не пришло. Значит, ты инициатор этой встречи? Но придут ли такие именитые люди, если приглашения будут разосланы от твоего имени?
Ёдзиро некоторое время задумчиво смотрел на Сансиро, потом печально усмехнулся и отвёл глаза:
— Не болтай глупостей. Я ведь инициатор, так сказать, неофициальный. Просто, мне принадлежит идея. Короче говоря, я дал Харагути-сан совет, а уж он сам всё организует.
— Ах, вон оно что!
— «Вон оно что» говорят только в провинции. Кстати, можешь тоже прийти. Встреча скоро состоится.