«Сапер ошибается один раз». Войска переднего края

Драбкин Артем Владимирович

Железные дороги под Москвой строили и взрывали их, когда спецподготовку проходили. Заминируем дорогу зарядами вроде петард, поезд-«кукушка» идет утром, они — пух-пух-пух. Народ боится, в окна выглядывает, а мы стоим, смеемся. Или завод в Щелково мы минировали тоже — задача была без документов проникнуть на этот завод. А что значит уничтожить завод. Канализацию, водопровод уничтожить — все, завод встал. Просто так на завод никак не пройдешь, охрана кругом стоит. Там железнодорожный тупик у завода был, подходим, нас 5 человек.

— Это было учебное задание такое?

—

Да, один в полувоенной гимнастерке, другой в рубахе навыпуск — пацаны. Входим в тупик, а там девчата грузят в вагоны большие тюки, с шерстью, кажется. Мы подходим:

— Девчата, вам помочь?

— Ой, ребята, помогите, пожалуйста!

Тюки тяжелые. Мы помогли, разговорились и вместе с ними на завод прошли. Прошли, поставили на канализацию, допустим, заряд, но без взрывчатки. Обратно пошли через проходную, задание выполнено. А там какой-то дядечка с берданкой:

— Стой! Кто такие? Документы! — А какие документы, их нет. Он поднял тревогу, прибежали человек пять охранников.

— Вот, без документов какие-то. Ах вы, диверсанты! — Ну, уже куда деваться, у нас старший был.

— Ребята, мы здесь на учениях.

— Какие учения?

— Позвоните по такому-то телефону, спросите начальника курсов полковника Выходца и скажите — ваши ребята у нас.

Те позвонили, и он приехал, ругается — мать-перемать, какие же вы диверсанты, каким-то старикам попались! Как воевать-то будете?

— То есть это была диверсионная подготовка?

— Да, диверсионная подготовка была обязательной. Высадят нас где-нибудь в лесу, и мы должны сориентироваться, где находимся, а задание, допустим, мост взорвать. Одежду наденем рабочую, хлам, чтобы повседневную одежду не запачкать. Мне достались стираные-перестираные штаны и гимнастерка, белые уже. Мост охраняется, тоже по-учебному, наши же ребята охраняют. Мы знаем, что мост охраняется, а они знают, что мост будут взрывать, не известно только время. Добрались до этого моста, туман такой, что делать-то? Мать честная! Мы вниз по течению, по пояс в воде вдоль берега пошли, чтобы звук относило. Потом под мост прошли, а они там наверху парами ходят. Подлезли под береговую опору, я заряд из деревянных шашек заложил и с другого берега на опорах тоже. Стал обратно идти, камень сорвался из-под ног — бултых. Стой, кто идет? Они тревогу подняли, давай лазить, и меня поймали. Я лежу как лягушка, остальные удрали. Для науки, как говорится, фингалов парочку получил. За задание получил двойку — заминировать заминировал, но не удрал.

— Как вы считаете, в училище хорошо подготовили к будущим боевым действиям?

— Лично меня и нашу группу подготовили прекрасно. Прекрасно, лучше не бывает. Когда нас провожали на фронт, уже перед выпуском подошел к нам один полковник, старой еще русской армии полковник, спецтактику у нас преподавал. На перекуре сидим, и он говорит: «Ребята, смотрю я на вас — вы уже настоящие офицеры. Вот вы сейчас временами ссоритесь, бывает, но знайте — пройдут годы, я желаю вам, чтобы вы остались живы. Встретитесь через годы — лучше вашей дружбы не будет в жизни ничего. Вы будете самые лучшие друзья, когда встретитесь». Он сам до революции в кадетском корпусе учился.

—

Что вы знали тогда о немецких минах?

— Мины я тогда знал и сейчас с закрытыми глазами соберу и разберу. Все немецкие мины я знал: и химические мины, и магнитные мины, и противотанковые с противопехотными, речные, водные и даже плавучие. В училище и на спецподготовке это все изучали. Мы знали итальянские мины, румынские, но немецкие мины лучше всех. Они были сделаны из металла, взрыватели из бронзы, меди. Наши мины даже бумажные были, хотя встречались и металлические.

— В училище много фронтовиков среди преподавателей было?

— У нас много было таких, получивших ранения на фронте, после госпиталей, ограниченно годных. Они пользовались у нас большим авторитетом, мы очень внимательно их слушали. У нас даже марксизм-ленинизм преподавали, он был обязателен. Мы так любили эти двухчасовые занятия, потому что с мороза придешь, в классе в тепло, сядешь. Встать, такой-то взвод! Садитесь! Сели. Преподаватель посмотрит на нас, начинает говорить. Через 10 минут все храпят — так устали на тактических занятиях. Он понимал все: поднимет, несколько раз встать-сесть, встать-сесть — кровь разгонит. Многие рассказывали о личном опыте. А вот тыловики, которым на фронт не хочется, вот они старались выслуживаться перед начальством! В Златоусте такие были, сами неграмотные. Их ненавидели, но субординация есть субординация, что тут сделаешь.

И преподаватели-фронтовики нас уважали. Расскажу такой случай. Мы в Москве готовились к выпуску на фронт, уже знали когда. Решили себе на выпуск по бутылке водки достать. Бутылка водки стоила 500 рублей, что ли. А где денег взять? Мы по 10 человек в столовой за столом сидели, и нам давали за обедом по 50 граммов сала вместо масла. Так мы сало не делили, а забирали целиком — сегодня я беру, завтра мой сосед. Десять дней прошло, и у каждого накопилось по полкилограмма сала.

В воскресенье пошли с другом на рынок менять сало на водку; ходили мы более-менее свободно. Ходим, прицениваемся, сало в пакете, в кальку завернуто. Тут гражданин один, прилично одетый, лет сорока:

— Ну что, товарищи военные, чем занимаемся?

— Водки бы нам надо.

— Водки? Вот вы чего захотели. А вас не накажут?

— Да выпуск у нас, надо на прощание.

— А что у вас?

— Да сало есть.

— И много?

— Килограмм — на две бутылки.

— Ну ладно, сало — это хорошая штука. Мне тоже сало надо. Пойдем со мной — я тут недалеко живу. Заходим, домик деревянный, дачный поселок, платформа Валентиновка, около Болшево. Он кричит:

— Жена, у нас гости! Приготовь нам закуску! Ребята, где ваше сало? Вот и сало нарежь. — Ему дали сало, он ставит водки две бутылки, закуску. — Давайте выпьем за знакомство!

Я думаю, что такое: водку поставил, сало за нее отдали, а водку нашу пьем. Как же мы домой-то пойдем? Затужили, переглядываемся, что уж скажешь, приняли хорошо. Когда все кончилось, он говорит:

— Мать, нам не хватило, дай-ка еще две бутылки! Вот вам на дорогу. — У нас отлегло от сердца. Оказывается, какой-то большой начальник, снабженец. Он, видать, знал все наши штучки-дрючки.