Сапфир
Шрифт:
– Парадокс развитой эмпатии, – прозвучал голос матери Гронидела, и тень присела рядом с лежащим на полу принцем. – Счастье дарят эмоции, которым подвержены подобные тебе. Чем выше уровень интеллектуального развития, тем выше развита эмпатия, тем ярче переживания и более импульсивны решения. Даже сейчас ты пытаешься понять мои мотивы и предугадать действия, ориентируясь на то, что видишь, слышишь и ощущаешь. Лиши я тебя всех органов чувств одномоментно, в кого бы ты превратился?
–
Тень наклонилась вперед, заглядывая в лицо Гронидела. Ее очертания явно напоминали человека с широкими развитыми плечами и вытянутой в яйцо головой. Сама тень сформировалась из темных сгустков маны, волнение которой Гронидел чувствовал всем телом.
– Без органов чувств, – заметила тень голосом няни, – ты превратишься в индивида, испытывающего только гнев и страх от происходящего. Абсолютное ничто вокруг пугает так же сильно, как и неизвестность предстоящего. Однако если все знать наперед…
– То страх исчезает, – просипел Гронидел. – Но остается ли гнев?
– Он тоже исчезает, – сказал голос матери, и тень разогнулась. – Мы ничего не боимся. И все знаем наперед. Мы лишены чувств и эмоций, которым подвержены вы, и служим цели гораздо более высокой, чем ты способен понять своим ограниченным в восприятии сознанием.
– И кто же вы такие? – простонал Гронидел.
– Я сказала тебе все, что хотела, – ответила тень.
Она встала и отошла в сторону, медленно растворяясь в пространстве.
Гронидел зажмурился, пытаясь собраться с мыслями. Кровь быстро пропитывала его костюм, а ноги и руки плохо слушались.
Сапфир встала и подошла к нему.
– Милая? – позвал он, надеясь, что она все же придет в себя.
Принцесса сжала пальцы на рукояти кинжала, торчащего из его груди.
– И озарится небо мириадами звезд, – прошептала она. – И станет в ночи светло как днем. Снизу вверх вы будете смотреть на жителей других миров, пока не поймете, что именно так и выглядит конец света.
Она резко вырвала кинжал у него из груди, и кровь хлынула из раны сплошным потоком.
Взмах – и принцесса вонзила кинжал Грониделу под ребро.
Раз. Другой. Третий. Она колола его, как чучело, набитое сеном, что отдали на растерзание неопытным ученикам для отработки приема. Наконец лезвие вошло в тело в последний раз и осталось там.
Сапфир разогнулась и застыла над принцем, бездушно глядя на то, как он умирает.
Знай Гронидел наперед, что убьет его не искра, а собственная жена, стал бы он предлагать ей сделку? Захотел бы испытать все эти эмоции, что вызывали в нем прикосновения и близость с этой девушкой?
Гронидел смотрел на принцессу и мучился вопросами, истекая кровью на холодном полу.
Рассвет. Как странно узнать об
Вокруг сгущался сумрак. Принц из последних сил цеплялся за жизнь, но она покидала его вместе с кровью, что сочилась из ран. Он и без того продержался слишком долго. Кажется, его время истекло. Как глупо все. И так бесславно. Два месяца назад он желал умереть. Что ж, теперь его желание исполнится.
Принцесса сидела безвольной куклой и смотрела на бездыханное тело Гронидела. В голове – пустота. В сердце – мрак.
Она не помнила, как оказалась здесь и почему с ног до головы перепачкана чужой кровью. Она даже не сразу поняла, что сидит в луже, которая натекла из замершего на боку тела.
– Гронидел? – позвала Сапфир, все еще не понимая, что именно видит.
Он был непривычно бледен. Его полные губы казались серыми, а черты лица слишком острыми.
– Гронидел! – закричала она и бросилась к мужу.
Он прохрипел нечто невнятное и затих. Принцесса звала и пыталась его растормошить, убеждая себя, что он всего лишь уснул и вот-вот проснется. Но сколько бы она его ни трясла, чуда не происходило.
Осознание того, что он мертв, ударило ее под дых и лишило воздуха. Сапфир не заметила, что самой ей тяжело дышать и что с каждым движением боль в боку становилась все невыносимей. Принцесса не думала об этом, сгибаясь в рыданиях над телом мужа.
Она не помнила, сколько времени прошло, прежде чем слез не осталось. Сапфир покосилась на свой окровавленный меч, валяющийся в стороне. Там же лежала и чья-то сабля. Ближе к принцессе находился окровавленный кинжал. Сапфир пыталась понять, что же произошло в этом месте, но мысли не желали задерживаться в голове.
В конце концов она уставилась на тело мужа и замерла, желая только одного: перестать дышать и раствориться в воздухе, словно марь, которую Гронидел умел наводить.
Рядом возникла тень и опустила руку ей на плечо. На мгновение Сапфир почувствовала и само прикосновение, и тяжесть чужой ладони.
– Тебя зовут Фейран, – пробормотала Сапфир. – И ты пришел, чтобы забрать меня с собой.
– Рад нашему знакомству, милая, – произнес феец, и его певучий голос эхом прокатился по туннелю.
– У меня есть к тебе просьба, – она повернула голову к тени.
– Я прихвачу твой меч, – ответил он, будто читал ее мысли.
– Дай слово, что поможешь мне найти и уничтожить того, кто убил моего мужа.
– Это уже вторая просьба.
– Дай мне слово! – закричала Сапфир и попыталась схватить фейца за руку, но ладонь рассекла воздух, а тень осталась на месте.