Сапфирная роза
Шрифт:
В недрах гор зародилось низкое угрюмое ворчанье. Земля содрогнулась и, казалось, пошла волнами, скалы покрылись трещинами, по ущелью покатились огромные каменные глыбы. Огромный утес над входом в пещеру тролля рухнул в мшистое озерцо, превратившись в груду гигантских угловатых валунов. Даже на таком расстоянии от грохота закладывало уши, ветер нес на север клубящиеся облака пыли. И снова, как в спиральной галерее, на краю зрения Спархока шевельнулась какая-то тень, темная и полная злорадного любопытства.
— Как
— Немного странновато. Ощущаю в себе какую-то силу, какой раньше не было.
— Лучше не думай об этом. Вспоминай Афраэль, сосредоточься на ней. Забудь о Беллиоме, и пока это твое чувство не исчезнет, не смотри на него.
Спархок послушно убрал сапфир за пазуху.
— Похоже, здесь мы все закончили, — сказал Кьюрик, прищуриваясь на перегороженное завалами ущелье.
— Да, — согласилась Сефрения. — До пещеры теперь никому не добраться. А теперь пора подумать и о другом, милорды.
Кьюрик вздохнул, расправил плечи и огляделся вокруг.
— Займусь-ка я костром, — проворчал он и отправился за хворостом. Спархок принялся копаться в мешках и тюках, разыскивая что-нибудь на ужин.
Отужинав, они расселись вокруг костра.
— Каково оно было, Спархок? — поинтересовался оруженосец. — Я про Беллиом. — Он взглянул на Сефрению. — Теперь-то о нем уже можно поговорить?
— Увидим. Расскажи ему, Спархок.
— Ничего такого испытывать мне раньше не приходилось. Мне вдруг показалось, что ростом я вот с эту скалу, и все на свете мне под силу. Я поймал себя на том, что осматривался вокруг, выглядывая еще какой-нибудь утес, чтобы и его разломить надвое.
— Хватит, Спархок! — резко оборвала его Сефрения. — Беллиом пытается завладеть твоими мыслями, он хочет, чтобы ты опять прибег к его мощи. Постарайся думать о чем-нибудь другом.
— Об Афраэли, например? — сказал Кьюрик. — Или она тоже опасна?
— О да, — улыбнулась волшебница, — чрезвычайно опасна. Она может завладеть вашими душами даже быстрее, чем Беллиом.
— Твое предупреждение запоздало, матушка, похоже, она уже успела это сделать. Мне ее недостает.
— Но не терзайся особенно, Кьюрик. Она ведь и сейчас с нами.
— Да? Где же она? — оруженосец оглянулся.
— Ее дух здесь.
— Но все ж это не то, что раньше.
— Давайте лучше вернемся к Беллиому.
— Надо что-то делать. Хватка у него даже крепче, чем я думала, — Сефрения поднялась и подошла к своей котомке. Порывшись в ней, она достала холщовый мешочек, большую иглу и моток красной пряжи. Все это пошло в дело — волшебница уселась у костра и принялась вышивать на холстине странный разбросанный узор. Губы беззвучно шевелились на напряженно сосредоточенном лице.
— Что-то не клеится у тебя, матушка, — заметил Спархок. — Рисунок-то неровный.
— Так нужно.
Спархок был несколько озадачен, но подчинился — вытащив самоцвет из-за пазухи, попытался засунуть его в мешочек. Камень буквально жег ему руки, в ушах гремел оглушительный протестующий вой. В голове вдруг появилась мысль, что то, что он пытается сделать, просто-напросто невозможно. Стиснув зубы, Спархок с усилием втиснул камень в мешок и, собрав последние остатки воли, смог наконец разжать руку и выпустить своенравную драгоценность. Сефрения тут же туго перевязала горловину мешка веревкой, затянув ее концы в мудреный узел и обвив этот узел остатками красной пряжи.
— Ну вот, — вздохнула она, — это должно помочь.
— А что ты сделала? — спросил Кьюрик.
— Я обратилась к Афраэли. Она, конечно, не может лишить Беллиом силы, но может оградить от его козней нас и других. Это не лучшее, что можно сделать, но на скорую руку ничего другого не получится. Потом придумаем что-нибудь понадежнее. Возьми его теперь, Спархок. И постарайся, чтобы кольчуга всегда ограждала тебя от этого мешочка. Это тоже может помочь. Афраэль однажды сказала, что Беллиом не выносит прикосновения стали.
— Не слишком ли ты осторожничаешь, Сефрения? — спросил Спархок.
— Не знаю. Мне никогда не приходилось иметь дела ни с чем таким. Я даже не представляю себе, где кончается его власть. Но о его могуществе я наслышана, он опасен даже для богов.
— Для всех, кроме Афраэли, — вставил Кьюрик.
Сефрения покачала головой.
— Даже Афраэль была в опасности, когда держала его в руках, поднявшись из пропасти.
— Почему она не захотела оставить его себе?
— Моя богиня любит нас. И может быть это — наша единственная защита против него. Это чувство для Беллиома непостижимо.
Этой ночью Спархок спал плохо, беспрестанно мечась на одеяле. Во сне ему чудилась Сапфирная роза, висящая в воздухе перед его глазами, излучая завораживающее сияние. Из сердца этого сияния изливался звук — песня, притягивающая к себе все существо Спархока. Вокруг, почти вплотную к нему, теснились неясные тени. Черная тяжелая ненависть исходила от них. А вне круга беллиомова света виден был уродливый идол Азеша, расколотый им в Газеке. На лице идола отражались то похоть, то жадность, то ненависть, то презрение, рожденное уверенностью в собственной абсолютной власти.