Сапфиры Айседоры Дункан
Шрифт:
Пятнадцатого июня в Великом Новгороде было совершенно чудовищное преступление. В своей квартире на Заводской улице был убит пенсионер Степан Константинович Каморкин. В прошлом Каморкин был их коллегой – он работал следователем районной прокуратуры. Это обстоятельство настораживало, сразу напрашивалась версия о том, что со стариком расправились его бывшие подопечные. Но улики указывали на пребывание в квартире ранее не судимого и не имеющего никаких связей в уголовном мире Обноскова: зажигалка с дарственной надписью и смазанные отпечатки пальцев. К тому же Обносков не отрицал, что заходил к
Обоим следователям – Тихомирову и Денюшкину – картина преступления представлялась предельно ясной. Леонид Обносков проник в квартиру Каморкина с целью кражи. Где лежат ценные вещи и деньги, он не знал, поэтому обыскивал все. Неожиданно вернулся хозяин, и Обноскову ничего не оставалось, как его убить. Чтобы соседи не сразу обнаружили труп по характерному запаху, преступник спрятал его в холодильник. Что пропало из квартиры, было пока не установлено – для этого нужно было допросить родственников погибшего. У Каморкина была дочь Маргарита и внучка Кристина. Обе проживали в Петербурге, но связаться с ними до сих пор не удалось.
Тихомиров решил лично допросить подозреваемого. Он не стал откладывать встречу в долгий ящик и уже во второй половине дня приехал в следственный изолятор для беседы с новым фигурантом. Только толку с этого было ноль – Леонид ничего вразумительного не сказал. Ни по делу Прохоренко, ни по делу Каморкина Обносков не произнес ни слова. Он встретил Тихомирова, как врага, твердил, что ни в чем не виноват, и требовал адвоката.
Когда Максим явился на работу, коллеги смотрели на него, как на привидение. Новость об аресте ведущего технолога мгновенно облетела «Артемиду», и сотрудники в последнее время только это и обсуждали. Событие было невероятным и оттого любопытным. Никто толком ничего не знал. История обрастала самыми причудливыми подробностями.
Игнорируя изумленные взгляды, под вздохи и шепот Инархов добрался до своего кабинета. Он пребывал на больничном и работать сегодня не собирался, однако нужно было разобраться с некоторыми делами и понять, кто же из коллег подбросил его часы в квартиру Оксаны. Максим не знал, как это сделать, он решил положиться на интуицию – подлец сам себя выдаст, стоит только завести с ним разговор на нужную тему, – решил он.
Первым, с кем требовалось побеседовать, был Вьюшин, но общаться с ним хотелось меньше всего. Пересилив себя, Максим набрал номер Михаила, чтобы пригласить его к себе. Повод искать не пришлось, с Вьюшиным они работали на одном проекте, вопросы по которому можно было обсуждать до бесконечности.
Трубку никто не брал. Ничуть не расстроившись, Инархов решил подождать – Вьюшин от него никуда не денется. Он отыскал среди бумаг грязноватую чашку и насыпал в нее две ложки растворимого кофе. Заглянул в чайник, на поржавевшем донышке которого сиротливо катались несколько
– Добрый день, Максим Викторович! Мы рады вас видеть, – сообщила одна дама – лиса, как называл ее про себя Инархов. Она всегда была «рада видеть» тех, кто имел мало-мальское влияние в компании. Поприветствовав присутствующих, Максим набрал полный чайник воды и пошагал в свой кабинет. В коридоре он столкнулся с Жанной.
– Привет, милый, – промурлыкала она и без приглашения зашла к нему.
Жанна закинула ногу на ногу так, что длинное шифоновое платье обнажило круглые колени.
– Ну и угораздило тебя, – посочувствовала она.
Видеть ее ему было приятно, но в то же время он ей не доверял. Может, во всех его злоключениях виновата она? Подбросила часы, а сейчас пришла разведать обстановку, узнать, как идет следствие.
– Нашли убийцу? – спросила она в лоб.
– Не знаю. Меня об этом не извещали.
– Неужели еще не нашли? А тебя насовсем отпустили?
– Надеюсь, – Инархов не переставал удивляться ее нагой прямоте.
– Бледный ты какой-то, – заключила Жанна. Она подошла к нему и провела прохладными пальцами по его щеке.
В этот момент в дверь тихо постучали и на пороге появилась Алиса. Усталая, с болезненной бледностью на печальном лице, которую не скрывал легкий загар. Она выглядела без привычной элегантности: простое платье, туфли на плоской подошве; волосы собраны в хвост, из косметики только увлажняющий блеск для губ. Увидев Жанну, она растерянно застыла на месте.
– Привет, – наконец вымолвила она. – Максим, как ты?
– Вашими молитвами, девочки.
– Я, пожалуй, пойду, – прощебетала Жанна и, бросив на Алису победоносный взгляд, удалилась. Без косметики, одетая по-простецки, Алиса заметно ей проигрывала.
– Я в отпуск уехала, а тут такое! Я даже не поверила, что тебя могут подозревать в убийстве! И надо же, оказалось правдой. Это все так нелепо и чудовищно… Я очень рада, что тебя отпустили и все обошлось.
– А я-то как рад, – криво улыбнулся Максим. Он не понимал, Алиса играет или всерьез ему сочувствует. Она по-прежнему оставалась в его списке подозреваемых – Алиса общалась с его сестрой и могла подбросить часы в ее квартиру. И причина сделать гадость, хоть и надуманная, у нее имелась.
Глядя в эти искренние, полные сопереживания глаза, трудно было им не верить. Ему вдруг захотелось обнять эту женщину и утешить, чтобы она так не переживала. Такая Алиса казалась ему близкой и беззащитной. Инархов погнал долой эти мысли и, чтобы справиться с охватившим его порывом сентиментальности, потянулся к телефону и стал нажимать на кнопки, делая вид, что что-то ищет.
Алиса терпеливо ждала. Она явно хотела продолжить беседу.
– Тогда в корпоративной поездке на озерах я нашла твои часы. Там, на тумбочке в комнате Жанны. Она уехала раньше, а часы остались. Я собиралась тебе их вернуть, но до отпуска не успела, а потом начался этот кошмар. Из головы вылетело.