Сапфо, или Песни Розового берега
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — удивленно подняла женщина черные брови, которые были чрезмерно густыми и даже слегка срастались на переносице, отчего и в минуты веселья у Дидамии оставался несколько глубокомысленный, вдумчивый вид.
— Ты можешь поехать со мной, Дидамия. Я хочу, чтобы ты отправилась со мной сначала на остров Фасос, а потом — дальше…
— С тобой, Эпифокл?
— Хм, хм, я давно желал встретить женщину, которая понимала бы мои мысли и хотя бы отчасти помогла скрасить мою старость. Это ты, моя царица, — проговорил Эпифокл, прижимая руку к груди. — Ты
— Да… но… ты что, Эпифокл, зовешь меня замуж? — спросила Дидамия и с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться, глядя на замершего в восторге старика, действительно напрочь забывшего о своем возрасте, почти лысой голове и на редкость уродливой внешности.
У Эпифокла был сейчас такой важный, гордый собой вид, словно своим предложением он оказывал Дидамии величайшую честь, о которой только может мечтать любая смертная женщина.
— Это вовсе не обязательно. Ты можешь повсюду путешествовать со мной как свободная гетера. Хотя если пожелаешь, мы можем сочетаться и законным браком, — кивнул Эпифокл. — Правда, что касается мужских супружеских обязанностей, то тут, Дидамия… Хм, хм, но я думаю, мы с тобой договоримся, и я постараюсь смотреть на эту сторону вопроса сквозь пальцы, предоставляя тебе менять любовниц, а если захочешь — то и любовников. Хотя признаюсь, к женщинам я тебя буду ревновать все же гораздо меньше, чем к мужчинам.
Тут Дидамия вовсе закрыла себе рот ладонью, боясь обидеть Эпифокла неосторожным смехом и делая вид, что у нее зачесался нос.
— Послушай, Эпифокл, но как же вулкан? — спросила она, когда приступ смеха удалось подавить. — Ты же собрался после Фасоса отправляться на вершину Этны? Мы что же, в кратер вулкана тоже будем кидаться вместе, взявшись за руки? Я слышала, среди некоторых фараонов распространен обычай забирать с собой на тот свет и супругу, и всех домочадцев, и кухарок, чтобы они и там готовили им вкусные кушания?
— Да? Хм, хм, я пока не думал об этом, — серьезно сказал Эпифокл. — Но, конечно же, если ты захочешь…
— И ты мне тоже сделаешь золотые сандалии?
— Хм, хм, — нахмурился Эпифокл. — Мне кажется, в твоем случае, Дидамия, это вовсе не обязательно. И потом, я не уверен, что мне хватит материала сразу на две пары…
— Но если мы будем супругами, Эпифокл, то у нас все должно быть общим! — сдвинула брови Дидамия, изображая обиду. — Может быть, ты тогда дашь мне поносить хотя бы один сандалий? Я обещаю обращаться с ним аккуратно…
— Да? Хм, но я думаю, нам, Дидамия, учитывая разницу в возрасте, разумнее все же не становиться супругами. Ты будешь просто моей писицей и спутницей — чем это плохо? — нашелся с ответом Эпифокл.
— Но тогда, Эпифокл, если ты хочешь взять меня на работу, ты должен платить мне жалованье, как платят слугам, в том числе и тем, что переписывают книги и собирают хозяевам библиотеки. И сколько же ты собираешься мне платить, Эпифокл?
— О, Дидамия, на самом деле я очень, очень богатый человек, и у меня есть возможность
И с этими словами Эпифокл с невыразимой нежностью погладил свой живот, который после бани снова сделался тугим и непомерно большим.
— Значит, ты берешь меня в рабыни? — воскликнула Дидамия и вдруг рассмеялась во весь свой густой грудной голос. — Как же это забавно, Эпифокл!
— Хм, хм, чему ты смеешься? — нахмурился старик.
— Но ведь когда-то, Эпифокл, я уже была настоящей рабыней, и для меня это — не новость.
— Ты, моя… царица? Рабыней?
— О да! Я занималась тем, что следила за очагом в доме одной знатной особы, которая купила меня на базаре. Я купала в лоханке ее детей, сажала на горшок и учила их грамоте. Ты хочешь, чтобы я снова вернулась к своим прежним занятиям, Эпифокл?
— Ты? Что ты такое говоришь, Дидамия? — воскликнул Эпифокл, совершенно пораженный. — Хм, хм, не могу в это поверить! Ведь среди здешних женщин ты больше всего похожа и своей фигурой, и походкой на знатную особу! Неужели ты не принадлежишь к числу свободнорожденных? Нет, я не верю ни одному твоему слову! Ведь родиться рабом или, как называет свою прислугу Алкей, «человеконогим» — это сущее несчастье, и притом я всегда мог за несколько стадий отличить раба от нормального человека!
— Не только одно несчастье, — невесело улыбнулась Дидамия. — Первое мое счастье, Эпифокл, заключалось в том, что все дети имеют обыкновение быстро расти. А когда хозяйские малыши подросли и я начала учить их грамоте и прочим премудростям, то уже почувствовала себя намного свободнее, чем раньше. Через некоторое время, Эпифокл, я уже учила детей сестры моей хозяйки, а потом и других ребят. Но я бы все равно оставалась рабыней, если бы не второе мое счастье.
— Какое? — переспросил Эпифокл, который все еще никак не мог поверить словам Дидамии и глядел на нее чуть ли не с испугом.
— А второе мое счастье, что я повстречала Сапфо, и она взяла меня к себе, чтобы я могла учить девушек грамоте, логике, истории и другим предметам в ее школе, — гордо улыбнулась Дидамия. — Сапфо выкупила меня у моей прежней хозяйки и дала полную свободу. Теперь, Эпифокл. я свободный человек на своем острове. И ты хочешь, чтобы я добровольно покинула эти берега?
— Хм, хм, ну, что же, — помолчав, сказал Эпифокл. — То, что ты сейчас рассказала, Дидамия, поистине удивительно. Но вовсе не обязательно, чтобы о твоей тайне знали остальные, пусть она останется между нами.
— Все, и Сапфо, и Филистина, уже знают мою историю!
— Я имею в виду тех, с кем нам придется встретиться на Фасосе или других краях. Хотя, конечно, Дидамия, не скрою — то, что ты, оказывается, не свободнорожденная…
— …У тебя есть время подумать, — поднялась с места Дидамия, не желая больше слушать старика. — Я уже слышу звуки праздника и не хочу сильно опаздывать.
Но в последний момент Дидамия не выдержала и добавила, стараясь сохранить на лице серьезное выражение: