Сапиенс как вирус
Шрифт:
– Гав! – пес двинулся к служебному автомобилю водителя и телохранителя. Когда до него осталось около метра, обернулся и посмотрел на опешившего человека, словно желая убедиться в его сообразительности.
«Чего стал? – кричали его глаза, подмигивая зелеными искорками, прятавшимися в глубине гигантских зрачков. – Поехали!»
– Ну нифигасе! – воскликнул Анатолий, не двигаясь с места.
– Гав! – нетерпеливо колотя хвостом по заледенелой земле, Цербер поглядел на человека.
– Ладно – гав! – придя в себя, крикнул тот, догоняя чудо-собаку. – Поехали к
Не дорога – дурной сон: руки не свои, мысли путаются. Пес смотрит, не отрывая глаз, ощущение такое, словно сидит в голове и спокойно копается в мозгах. Наконец-то знакомый подъезд, старые ступени, незапертая дверь, тишина в квартире.
Анатолий остановился. Выглянув из прихожей в зал, он опешил. Нечто нереальное, пугающее своей неестественностью находилось прямо перед ним. Странная спайка множества рук и ног не могла существовать, но все же присутствовала – пусть и наполовину – в привычном для Анатолия мире. Вторая половина – нереальная, словно рожденная бредящим мозгом, – проникая сама в себя, растворялась на границах нечетким силуэтом протянувшихся в разные стороны темных щупалец. Отвратительные спруты временами исчезали, проникая внутрь сопротивляющегося человеческого организма. И тогда живое тело начинало темнеть.
Казалось, бесконечное противоборство застряло в верхней точке гигантских горок, давая незначительный перевес каждой из сторон лишь на мгновенье. Еще мгновение, и…
Цербер, на ходу касаясь умоляющим взглядом глаз Анатолия, метнулся к содрогающемуся клубку тел. Напряженная рука вынырнула из шевелящейся массы, и пес прильнул к кулаку. Изменяющаяся фигура на мгновенье замерла, превращаясь в два человеческих тела, с протянутыми друг к другу руками. А между ними копошилось нечто темное, мертвенно-бледное, отвратительное.
– Что здесь творится? – ужаснулся Анатолий, чувствуя, что теряет присутствие духа.
Дрожь холодными волнами прокатилась по телу. Тяжелый страх просочился в душу, ледяной комок застрял в груди, сжал сердце, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Протискиваясь между переплетенными человеческими фигурами, дико взвыл Цербер. Скользкие щупальца тут же обвили квадратную башку зверя. Касаясь густой вставшей дыбом шерсти, они вдруг рассыпались, превращаясь в длинные мокрые лохмы. Грязные пряди переплелись с рыжим мехом так тесно, что очень трудно стало различать, где кончаются отростки, выходящие из монстра, и начинается шкура собаки. Темное нечто погрузилось в череп. Цербер зашелся в нестерпимо жалком визге.
Анатолий, нерешительно приближаясь к месту схватки, протянул руку к расплывчатому силуэту, из которого показалась голова Трофима.
– Можешь – помогай, нет – не мешай! – прошипел Добровик.
Вымученно улыбаясь, он скривился от боли и тут же исчез в подрагивающем комке тел.
– Шипит ещё! – буркнул Анатолий и вдруг
Мама Дмитрия открыла рот, пытаясь что-то сказать, но не смогла – очередная волна жутких изменений затянула ее в живой водоворот.
– Чёрт! – отшатнулся молодой человек, набрал полные лёгкие воздуха и решительно вогнал кулак в извивающееся щупальце, появившееся на месте головы Цербера. – Черт!
Удар пришелся точно в глаз. Его глаз. Он вдруг ощутил полыхнувший в мозгу костер и зажмурился. Боль метнулась вниз по телу, обожгла сердце, спазмом сжала желудок, горячей тяжестью осыпалась в ноги и там растворилась. В грудь вонзилось раскаленное копье, проникая все глубже, оно разорвало его внутренности, мгновенно прорастая черными корнями в здоровую плоть.
Телохранитель открыл глаза и увидел себя стоящим в плотном сером тумане. Багровая пыль, витавшая вокруг, собираясь в небольшие уплотняющиеся куски, норовила осесть на лице; превращалась в липкую слизь, ощутимонеприятную на ощупь, проникала в ноздри, мешая дышать. Рядом пылал алым огнем Добровик. Держа за руки плачущую Маргариту Петровну, он что-то шептал.
Анатолий опустил глаза и обнаружил, что щупальца, вытягиваясь, пронизывают угловатую голову сенбернара.
Ощущая холодное прикосновение, телохранитель дернулся. Уперся взглядом в комок безобразных обрубков, проникающих в его грудь.
– Ну что, хранитель чужих тел, потянули! – засмеялся Добровик, распрямляясь.
Анатолий попытался улыбнуться в ответ. Страх прошел.
– Тянут-потянут, вытянуть не могут! – напрягся он, сообразив, что от него требуется. – Прибежала мышка! – заревел он, ощущая вибрацию, нарастающую в скользком канате. – Хвостиком махнула! – прохрипел, багровея. – Ии!
– Он все тянул, гадая, что же не выдержит первым, его мышцы или натянутые щупальца.
Не выдержали щупальца – лопнули, опадая к его ногам. А затем и студенистое туловище хлюпко шлепнулось на деревянный пол.
Анатолий громко вздохнул. Облако, в котором они находились, завращалось, пыль вдруг превратилась в жужжащих, разлетающихся во все стороны мух, комната приблизилась. Сквозь редеющий серый туман проступили стены, потрескавшийся пупырчатый потолок, и только после этого растворилась багровая пелена в глазах, и показалась старенькая мебель.
– Благодать! – промурлыкал телохранитель, падая на необычайно мягкий, хоть и потрепанный диван.
Вспомнив жуткое существо, он испуганно вскинул ноги к голове.
– Где это?! – спросил он Трофима, разглядывая истонченные временем доски.
Добровик на мгновенье выпустил руки Маргариты Петровны и улыбнулся.
– Ты думал, что мы бьёмся с реальной тварью? – спросил он.
– Нет! С виртуальной! – обиделся телохранитель. Обернулся к ворчащему сенбернару и грубо добавил: – А ты не рычи! Я не с тобой разговариваю.
– Молодец Цербер! – похвалил Трофим. – Хорошо парня подготовил.
– Подготовил? – опешил Анатолий, насупившись.
– Ладно-ладно. – Мужчина, выставил ладони вперед. – Не сердись!