Сармат. Любовник войны
Шрифт:
— Хаутов! — приказал Сарматов. — Проверь, куда это нас занесло! Отсюда не видно — низина это или болото... В случае чего крякай по-утиному!..
— Есть! — ответил Алан, скрываясь в тумане. Утиное кряканье неслось то с одной стороны, то с другой, и, когда неожиданно сбоку появился из тумана Алан, Бурлак вздрогнул и вскинул пулемет.
— Отставить! — бросил Сарматов. — Своих не узнаешь?!
— Фу, блин! — выдохнул Бурлак. — Нервы ни к черту, командир!..
— Слева от нас минное поле, — докладывал тем временем
— Чес! — пожав плечами, сказал Бурлак.
— Что такое чес? — спросил американец у Сарматова, но ответа не получил.
— Идем по дороге! — решил майор и предупредил: — Смотреть под ноги — они могли и там громыхалок натыкать!
Над болотом и над разбитой танковыми гусеницами дорогой висел клочковатый туман. Впереди темным пятном маячила настороженная фигура Алана, позади шагал постоянно оглядывающийся и прислушивающийся Бурлак.
Сарматов показал американцу, идущему рядом, на дорогу:
— Танковые следы оплывшие... В дождь под шумок кишлак окружили.
— Почему хромаешь? Ногу подвернул? — неожиданно спросил американец.
— У Абдулло зубы ядовитее, чем у кобры! — усмехнулся Сарматов. — Ничего, в медсанбате почистят, погладят и... к стенке поставят.
— К стенке? — удивленно глянул на него американец.
— Я о другой стенке! — улыбнулся Сарматов, но улыбка почти сразу сползла с его лица. — Хотя в России от сумы и тюрьмы не зарекаются. Группу-то я положил, полковник.
— Ты не должен отвечать за глупость политиков.
— А кто должен?
— Я разведчик, Сармат, ситуация мне ясна! Боясь конфликта с Пакистаном и срыва Женевских переговоров, Кремль не дал Лубянке завершить операцию по разработанному ранее плану.
— Это-то и мне понятно! — кивнул майор. — Кто бы вот только мне сказал: в чем именно заключается государственная важность данной операции?!
— Ну как же! Кремль и так уже получил немыслимый подарок! — зло усмехнулся американец. — В том кишлаке вы, уважаемый майор, ликвидировали будущее коалиционное правительство Афганистана.
Сарматов бросил на американца удивленный взгляд.
— Мы потратили кучу долларов и годы, чтобы примирить непримиримых, — продолжил тот. — Но с неба спустился майор Сарматов со своими «архаровцами» и...
— И?..
— И придется начинать все сначала.
— Полковник, неужели ты всерьез веришь в то, что у вас выйдет из этого что-нибудь путное? — заметил Сарматов.
— Представь себе, да! Вы рано или поздно уйдете, и здесь начнется кровавая борьба за власть между группировками моджахедов. Примирить их могут лишь ислам и законы шариата. Ислам возрождается во всем мире, он перехлестнет и через вашу границу, учитывая этническую общность народов здесь и у вас.
— Лихо! —
— Мир жесток! — пожал плечами тот. — Вы тоже здесь не благотворительностью занимаетесь.
— Но согласись, что это большое свинство решать проблемы между нами за счет других народов.
— Соглашаюсь! — кивнул американец. — Но такова тяжкая поступь истории, а у нее всегда виноваты побежденные.
— А ты циник, полковник!..
— А нам с тобой ничего другого не остается, Сармат! — ответил тот.
Из тумана донеслось тревожное утиное кряканье. Все застыли, напряженно всматриваясь в туман. Из него, пятясь, появился Алан. Он прислушался к чему-то и вдруг, махнув им рукой, бросился в болотину. Сарматов и Бурлак последовали его примеру, увлекая за собой американца в зловонную, вспухающую сероводородными пузырями болотную жижу.
Укрывшись за торчащими из воды корягами, Сарматов поднес к горлу американца нож.
— Пикнешь, полковник, не взыщи! — шептал он, вглядываясь в туман, из которого доносились тяжелый топот и рев верблюдов, мычание коров, блеянье коз и овец.
На дороге постепенно появилось из тумана стадо, впереди которого крутились несколько вооруженных всадников-погонщиков. Сразу же вслед за стадом на дорогу выползли нагруженные домашним скарбом повозки, за которыми бежали люди, в основном женщины, дети и старики.
— Чес! — прошептал Бурлак. — Слава Богу, хоть детишкам и бабам дали уйти!
— Тихо! — приложил палец к губам Сарматов.
Дождавшись, когда караван скроется в тумане и стихнут голоса беженцев, Сарматов подтолкнул американца к берегу.
— Молодец, полковник! — обронил он. — Не дал грех на душу взять...
— Неужели ты бы меня прирезал, Сармат? — спросил тот.
— А ты как думаешь?
Американец помолчал, глядя на рваную пелену тумана, потом обернулся к Сарматову:
— Думаю, что прирезал бы.
— Сармат! — раздался крик Бурлака.
Майор резко повернулся и увидел, как с берега, скаля зубы в зверской ухмылке, на них смотрел человек в чалме. Он радостно, мстительно смеялся и даже слегка пританцовывал, переводя ствол автомата то на Бурлака, то на Сарматова. Наверняка в следующее мгновение он бы начал стрелять, но, увлеченный своими кровавыми планами, афганец не заметил появившегося за его спиной Алана. Нож, брошенный Аланом, вошел в его спину, и, выронив автомат, афганец свалился лицом вниз, в болотину.