Сарторис
Шрифт:
– Посмотрим, куда он идет.
Стоя в темноте, в печальной сырой прохладе поздней осени, среди умирающих деревьев, они прислушались.
– Эгей! – густым басом крикнул Кэспи. – Держи его!
Собака отозвалась, и они снова медленно двинулись вперед, временами останавливаясь и прислушиваясь. Собака продолжала лаять; теперь до них доносилось уже два голоса, которые, казалось, по кругу обходили их путь.
– Эгей! – снова крикнул Кэспи, и голос его замирающим эхом отозвался в деревьях.
Они шли вперед. Собаки снова подали
– Он заводит их туда, откуда пришел, – сказал Кэспи. – Давайте подождем, пока они толком след возьмут.
Он опустил на землю фонарь и сел на корточки рядом, Айсом свалил с себя мешок и тоже присел на корточки, а Баярд уселся, прислонившись к дереву, и потянул за собой Нарциссу. Собаки снова залаяли, теперь немного ближе. Кэспи всматривался в темноту, откуда доносился лай.
– Не иначе как они нашли енота, – сказал Айсом.
– Может, и так. Горного.
– Он идет сюда, вон к тому остролисту?
– Похоже на то.
Они сидели не шевелясь и слушали.
– Будет дело, – сказал Кэспи. – Эгей!
В воздухе теперь повеяло прохладой – согретая солнцем земля начала остывать, и Нарцисса подвинулась ближе к Баярду. Он вынул из кармана пачку папирос, протянул одну Кэспи и закурил сам. Айсом сидел на корточках, вращая глазами в свете фонаря.
– Дайте мне тоже, пожалуйста, сэр, – сказал он.
– Нечего тебе курить, парень, – заметил Кэспи.
Но Баярд дал Айсому папиросу, и он снова уселся на корточки, поджав тощие ноги, бережно держа в черной руке белую трубочку. Позади в кустах началась возня, послышалось испуганное подвывание, и в освещенном пространстве появился щенок; повизгивая, он робко терся об ногу Кэспи, и в глазах его блестели фосфорические огоньки.
– Ну, чего тебе? – сказал Кэспи, гладя его по голове. – Напугался там, что ли?
Щенок неуклюже присел и, повизгивая, зарылся носом в ладонь Кэспи.
– Не иначе как он там медведя нашел, – сказал Кэспи. – Чего ж остальные псы не помогли тебе его словить?
– Бедняжечка, – сказала Нарцисса. – Он правда испугался, Кэспи? Иди ко мне, песик.
– Просто они ушли и бросили его одного, – отвечал Кэспи.
Щенок робко терся об его колени, потом подпрыгнул и лизнул ему лицо.
– Пшел вон! – крикнул Кэспи и отшвырнул щенка. Тот неловко плюхнулся в сухие листья, вскочил на ноги, и тут собаки опять резко залаяли, лай их звонко и отчетливо прозвенел в темноте, щенок повернулся и, тявкая, понесся к ним. Собаки залаяли снова. Айсом и Кэепи прислушались.
– Да, сэр, – заметил Кэспи, – он точно к тому дереву идет.
– Ты, наверно, знаешь эти места как свой двор, правда, Кэспи? – сказала Нарцисса.
– Да, мэм, знаю, как не знать. Я ведь с малых лет тут раз сто все кругом обошел. И мистер Баярд, он тоже все тут знает. Он тут все время охотился, почитай столько, сколько и я. Он и мистер Джонни – оба вместе. Мисс Дженни послала мепя
Баярд сидел прислонившись к стволу. Он смотрел на верхушки деревьев, на далекое блеклое небо, и папироса медленно догорала у него в руке. Нарцисса взглянула на его мрачный профиль, четко обрисованный в свете фонаря, и теснее прижалась к нему. Но он не шелохнулся, и тогда она положила руку в его ладонь. Но рука его тоже осталась недвижимой и холодной, и он опять ушел от нее в пустынные высоты своего отчаяния. А Кэспи густым и низким голосом уже снова неторопливо произносил какие-то лишенные согласных слова, и в его речи сквозила мягкая печаль.
– Да, мистер Джонни здорово стрелял. Помните, в тот раз, когда мы с вами и с ним…
Баярд встал, бросил папиросу и старательно затоптал ее ногой.
– Пошли, – сказал он. – Видно, им его не загнать.
Он помог Нарциссе подняться, повернулся и пошел вперед. Кэспи тоже встал, отвязал коровий рог и приложил его к губам. Чистый тоскливый звук, нарастая, долго звучал у них в ушах, потом отозвался гулким эхом и замер, бесследно растаяв в немой темноте.
Была уже полночь, когда они, оставив Кэспи и Айсома у дверей их хижины, пошли по тропинке к дому. Вскоре из тьмы возник сарай и между стройными, почти оголенными деревьями на фоне подернутого дымкой неба появился дом. Баярд открыл калитку, Нарцисса прошла в сад, он последовал за ней, закрыл калитку, повернулся, увидел, что она стоит рядом, и тоже остановился.
– Баярд, – прошептала она, наклоняясь к нему, и тогда он обнял ее и стоял, глядя поверх ее головы в небо. Она взяла его лицо обеими руками, притянула к себе, но губы его были холодны, и, ощутив на них горький вкус обреченности и рока, она на минуту прижалась к нему, уронив голову ему на грудь.
После этого она ни за что не соглашалась ходить с ним на охоту. Он стал ходить один и, возвращаясь уже перед рассветом, бесшумно раздевался и осторожно проскальзывал в постель. Когда он затихал, Нарцисса прижималась к нему теплым сонным телом и тихонько произносила его имя. Так они лежали, обнявшись в темноте, ненадолго укрытые от его отчаяния и отгородившиеся от его неизбежной судьбы.
2
– Итак, – с живостью заметила мисс Дженни за супом, – ваша жена вас покинула, и теперь вы наконец нашли время навестить родственников.
Хорес улыбнулся.
– По правде говоря, я приехал к вам чего-нибудь поесть. Сомневаюсь, чтобы даже одна женщина из десяти обладала способностью вести хозяйство, а что до меня, то я наверняка не домосед.
– Вы хотите сказать, что даже у одного мужчины из десяти не хватит ума жениться на хорошей кухарке, – поправила его мисс Дженни.