Саша

Уиннерс Ева

Я бы никогда не позволил ей уйти. Теперь она была моей.

Ревность — отвратительная вещь. Я убедился в этом на собственном опыте, на примере своей матери. Я поклялся, что никогда не зайду так глубоко. И все же бороться с этим сейчас было бы все равно что плыть против течения.

Мы ходим по кругу.

Бранка отвернула от меня лицо, как будто не могла смотреть на меня. У меня сжалось в груди. Мое сердце сжалось от ярости, что какой-то мужчина когда-либо прикоснется к ней. От одной мысли об этом мое зрение заволокло красным

туманом.

Моя рука обвилась вокруг ее стройной шеи, удерживая ее лицо на себе. Всегда на мне.

“ Ты придурок, ” выдохнула она, на ее лице отразился гнев. — Я ненавижу твою психованную задницу.

Я надавил на ее шею. Она не отстранилась. Вместо этого ее глаза затуманились, гнев превратился в расплавленное серебро. Похоть.

Победа разлилась по моим венам и послала жар в пах. Я крепче сжал ее шею, и ее тело подалось навстречу моим прикосновениям. Ее губы приоткрылись, и эти глаза смотрели на меня из-под полуприкрытых век с таким желанием, что у меня по спине пробежала дрожь.

Может, она и не любила меня, но она желала меня. Я воспользуюсь этим и заставлю ее полюбить меня. Мне просто нужно было время.

“Раздвинь ноги и покажи мне, насколько сильно”, - сказал я хриплым голосом. “Пусть твоя киска покажет мне, как сильно ты меня ненавидишь”.

Ее шея дернулась, движение было нежным от моего прикосновения.

“ Испугался, котенок? Я бросил вызов с ухмылкой. Ее глаза сузились, но дыхание выдало ее. Ее грудь поднималась и опускалась, на ней выступили пятна. “Боишься, что поймешь, что лжешь себе или мне?”

— Ни то, ни другое, — пробормотала она.

Мы были уже в воздухе, на пути в Россию. Это могло бы стать хорошим способом убить немного времени. Я бы вложил в нее любовь, заставил бы ее забыть обо всем и вся, кроме меня.

Да, хороший план.

Я приподнял ее лицо, чтобы она посмотрела на меня. “ Докажи это, ” потребовал я. “Покажи мне, как сильно твоя киска ненавидит меня”.

Дрожь пробежала по ее телу. Ее глаза сияли, как бриллианты. Давление в моей груди усилилось.

— Ты собираешься доказать мне, как сильно ты меня ненавидишь.

Я подхватил ее на руки и направился в хвост самолета, где находилась спальня.

Я поставил Бранку на ноги, затем подождал. Ждал, что она остановит меня. Ждал, что она скажет, что я ей не нужен.

Она не остановила меня. Она не пошевелилась.

Просто смотрела на меня теми глазами, которые имели силу поставить меня на колени. Она была у меня всего несколько часов назад, и я хотел ее снова. Так чертовски сильно. Эта похоть и потребность в ней охватили меня и скрутили под кожей.

Это требовало, чтобы она принадлежала мне. Чтобы я контролировал ее.

Рука Бранки коснулась моей груди, и это простое прикосновение обожгло. Оно оставило на мне клеймо. Неохотный прилив тепла пробежал к моему паху. Я опустил глаза, наблюдая, как ее рука скользит по моему прессу. Этого было недостаточно.

Я хотел, чтобы она была на моей коже. Я хотел, чтобы мои руки были на ее коже.

Я потянулся к молнии на ее платье. Звук отдался эхом в задней части самолета. Платье соскользнуло с ее тела и образовало лужицу у ног, оставив ее в нижнем белье и красном колье.

Это было лучшее зрелище. Черт возьми, когда-либо.

Она протянула руку и схватила подол моей рубашки, затем стянула ее через голову. Скинув ботинки, я расстегнул ремень и избавился от штанов.

Глаза Бранки опустились на мою грудь, уставившись на мои татуировки, затем опустились к моему члену, блестящему от преякулята. Мой гребаный пах пульсировал, страстно желая войти в нее. Когда ее затуманенный взгляд поднялся на меня, по мне пробежала рябь тьмы.

Я схватил ее за задницу и приподнял, чтобы она могла обхватить ногами мою талию. Мне нужно было взять себя в руки. Мне нужно было насытиться ею. Необходимость связать ее и заткнуть рот кляпом, а затем наказать за то, что она когда-либо развлекалась браком с Киллианом.

Сколько раз Киллиан целовал ее? Прикасался к ней? Видел ее улыбку? Ирландский гребаный ублюдок.

Она прижалась спиной к стене. Мои губы накрыли ее для грубого поцелуя. Она застонала мне в рот, ее бедра сжались вокруг меня.

— Я хочу этого, — прохрипела она.

“ Чего ты хочешь? — Грубо спросил я. Я хотел услышать, как она это скажет. — Скажи мне, чего ты хочешь, котенок.

— Я хочу твой член, — выдохнула она мне в рот.

Разорвав ее трусики в клочья, я вонзил в нее свой член. Жестко. Грубо. Глубоко. Она вскрикнула, не ожидая ничего настолько жестокого. Мой контроль лопнул. Моя потребность росла.

“Еще”, - потребовала она, ее намокшая киска сжимала мой член. Она была такой чертовски тугой, что я чуть не кончил прямо там и тогда.

Я зашипела сквозь зубы, когда жар разлился у основания моего позвоночника.

Разочарование пробежало по моей спине. Ни одна женщина никогда не выводила меня из себя. С другой стороны, эта женщина заставляла меня вести себя как возбужденный подросток.

Она была такой влажной, что я скользил в ней и выходил из нее, толкаясь своими бедрами в ее так сильно, что стена задребезжала от силы этого. Ее голова откинулась назад, ее сиськи подпрыгивали при каждом толчке.

Она впилась ногтями в мои плечи, удерживая меня, пока я вколачивался в нее как сумасшедший. Мои яйца шлепались о ее задницу. Ее стоны заполняли пространство, а ее киска сжималась каждый раз, когда мой член исчезал внутри нее.

“ Посмотри на нас, котенок, ” грубо потребовал я. “ Посмотри, как идеально мой член помещается в твоей тугой щелке. Я приостановил свои толчки, все еще находясь глубоко внутри нее. “Посмотри сейчас”.

Ее полуприкрытые глаза опустились на наши соединенные тела, мой член был глубоко внутри нее. Заметная дрожь прокатилась по ней.