Сашенька
Шрифт:
–Нет! –я отодвинула кружку подальше ото рта. –Ворота закрыты, меня не выпустят. –мне почему-то врезалось в память эти ворота. Они были высокие, выше, чем в детском саду, и какие-то не приступные.
–Я попрошу, чтобы открыли! –терпение медсестры заканчивалось. Мне даже показалось, что ещё секунда и она выбьет кружку у меня из рук на пол и уйдёт.
Я перевела взгляд на колпак. Он стоял, а из-под него выбилось пара седых прядей. Мне отчего-то стало её жаль, я решила сдаться и выпить жидкость. Она положила руки на бока.
–Так, -тон голоса был тихим,
Я поджала губы, мысленно готовясь пить.
–Хорошо.
Мне понадобилось сделать усилие над собой, чтобы выпить всю кружку за один раз. На вкус было горько и мерзко. Как только я допила, отбросила кружку в сторону, и меня тут же вырвало в таз. Немного попало на одежду, я расстроилась. Ведь это была одежда из дома. Она пахла домом, а не хлоркой и какой-то стерильностью. Придётся её стирать и она потеряет запах дома, мамы и папы.
–Молодец, -медсестра похлопала меня по голове и забрала таз, переливая его содержимое в склянку.
Я почувствовала, как меня вновь начало тошнить. Подкатило к горлу. Я не сдержалась и выплюнула всё на пол. Она обернулась. Милость сменилась гневом. –А сказать не могла?! Я бы ещё один таз дала!
Но на её слова я ещё раз попыталась испачкать пол. Успела испачкать не всё, она подставила таз, и большая часть попала в него. Когда желудок был окончательно пуст, а я опустошена морально, ко мне пришло осознание, что никуда меня не выпустят. Она уложила на бок на кушетку и приказала так лежать, а сама ушла, закрыв меня в комнате. Я вновь заплакала. Мне хотелось домой. Я начала звать маму и папу, глупо полагая, что они меня услышать и сейчас же примчатся за мной и заберут домой. Но я была одна.
Спустя время вдруг, завертелся ключ в скважине, я подняла голову. Вернулась уже знакомая медсестра и не одна, а с санитаркой, которая выглядела старше, чем медсестра. Мне показалось странным то, что одета она была тепло: плотные чулки, свитер, поверх серый с жёлтыми пятнами халат, руки в плотных резиновых перчатках, на ногах потрескавшаяся старая кожаная обувь. На голове серый колпак из-под которого выглядывали седые пряди. Колпак так же, как и у медсестры стоял на голове и не колыхался при ходьбе. Я даже некоторое время наблюдала за ним.
Закончив уборку, санитарка, позволила спрыгнуть с кушетки, и медсестра повела меня дальше. Я едва успела подхватить вещи, так быстро она шла. В коридоре было темно, лампы работали через одну, толстое стекло задерживало свет, давая минимум. Я обернулась, дверь из здания была закрыта, я пошла за ней.
Мы подошли к лестнице на второй этаж. Она была полуразрушенной. Женщина обыденно пошла по ней, не держась за перила, так как деревянного поручня не было, его возможно оторвали или убрали, видны были только металлические столбики и стойки из которых торчали ржавые гвозди, на каких-то были странные бурые пятна. Столбики шли очень редко, чтобы ребёнок через них не вылез. Я прижала пакеты с вещами к груди, чтобы в случае падения, было мягкое приземление. При каждом шаге, я чувствовала,
Когда ступеньки закончились, я с облегчением перепрыгнула на пол второго этажа. Мне он казался более надёжным и крепким, не смотря на трещины и ямки. Далее меня повели по длинному коридору, слева были двери в какие-то помещения, я ещё плохо и читала и просто-напросто не успевала прочесть таблички. Справа были окна, выходящие во двор. Здесь так же были решётки на окнах, а часть обзора закрывали деревья, растущие рядом со зданием. Мне хотелось сбежать домой, к родителям, но это было невозможно. Я заперта.
Но самым странным было то, что в больнице было тихо. И пусто. Не врачей, не других медсестёр, ни детей. Я лежала ранее в другой больнице, так там, меня ещё не завели в отделение, а уже были слышны детские крики и ходил персонал больницы с разными пакетами, железными коробками и прочим.
Медсестра остановилась у двери в конце коридора и достала из кармана связку ключей и перебрав, нашла нужный ключ и открыла дверь. Это была дверь в общую палату.
–Заходи, -сказала медсестра, но видя, что я не спешу, подтолкнула. Я неуверенно вошла, всё так же сжимая пакеты с одеждой в руках. Она последовала за мной и закрыла дверь на ключ, убрав связку в карман халата.
Большая комната была разделена на восемь блоков, перегородками служили бетонные стены, высотой метра два, не доходящие до потолка. В каждом блоке стояло по две металлических кровати, на которых были свёрнуты матрасы, и по две тумбочки. Слева от меня блок был занят и два блока справа были заняты детьми. Они играли, рисовали, не обращая на меня внимания. Выглядели дети вполне здоровыми. Всего было трое мальчиков от 6 до 8 лет и две девочки такого же возраста.
–Вот, -медсестра указала на пустую кабинку в середине комнаты. –Это твоё спальное место. Постельное сейчас принесу. Располагайся.
Она ушла, всё так же отперев дверь ключом из связки и заперев нас снаружи. Дети продолжали играть между собой, словно меня здесь нет. Немного постояв, я пошла к спальному месту. Я встала на против кровати. Выглядела она старой и ржавой, было страшно на неё сесть.
А вдруг она сломается подо мной, и я провалюсь? А вдруг я сяду на середину, она проломиться, и я окажусь в капкане и не смогу выбраться?
Поэтому чтобы обезопасить себя, толкнула её коленкой. Она проскрипела, не развалилась, тогда я более спокойно расстелила матрас, села. Кровать вновь скрипнула.
Минут через десять, а может и дольше, вновь появилась медсестра и принесла мне постельное, кинув на матрас сказала, что есть мне сегодня запрещено, только пить и закончив меня инструктировать, я вяло кивнула, она ушла.
Застелив кое-как постель, и разложив вещи в тумбочке, захотелось переодеться в чистое, но ни занавески, чтобы закрыться, ни иной комнаты не было. Тогда я натянула футболку как можно ниже и переодела бриджи на пижамные штаны, а затем переодела вверх, обернувшись спиной. Грязную одежду свернула и убрала в тумбочку, решила позже постирать.