Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья
Шрифт:
Это усилие стоило ему новой потери сознания.
Виннету спросил меня:
— Мой брат жалеет его?
— Признаться, да.
— Он этого не заслуживает. Он был диким зверем. Виннету больше жаль лошадь, и он хочет пристрелить ее.
Выстрел Виннету заставил Гарри Мелтона вновь очнуться, и он произнес:
— Кто стрелял? Скажите ему…
Не договорив, он опять потерял сознание и примерно через час закончил свой земной путь. К моему большому сожалению, без раскаяния в тяжелейших своих грехах.
Появились Эмери и Франц. Наутро мы похоронили Гарри Мелтона, завалив его тело
Глава четвертая
В ПУЭБЛО
Томас Мелтон мог находиться сейчас только где-то поблизости, поэтому мы повернули на юг, сократив тот путь, который наметили накануне. Нам предстояло проехать по краю Сьерра-Мадре через горы Зуни [95] . Едва мы миновали перевал, как небо, до того совершенно ясное, затянулось тучами, грянула гроза, но она прошла, и небо вновь засияло голубизной. Мы находились у истоков Литл-Колорадо.
95
Горы Зуни — второстепенный горный хребет в пограничном районе штатов Нью-Мексико и Аризона.
К вечеру третьего дня после того, как мы похоронили Гарри Мелтона, Виннету сказал мне, что Флухо-Бланко уже близко. Шел очень сильный дождь. И из-за него мы не сразу смогли разглядеть силуэт всадника, застывшего на вершине холма, по склону которого мы как раз поднимались. Это был индеец средних лет. Он посмотрел на нас вполне дружелюбно и стал спускаться нам навстречу.
— К какому племени принадлежит мой краснокожий брат? — спросил я его.
— Я из племени зуни, — ответил он. — Откуда пришел мой белый брат?
— Из Акомы.
— А куда он направляется?
— Сначала к реке Колорадо, а потом дальше. Не знает ли мой брат, где здесь можно остановиться на ночлег?
— Если мои братья согласятся, я могу пригласить их в свой дом. Его крыша надежно укрывает от дождя, а огонь горит всю ночь.
Естественно, мы с радостью приняли это приглашение. Индеец поехал впереди, а мы — за ним.
— Зуни? Что это за племя? — спросил меня Эмери.
— Одно из самых многочисленных в этих краях, — ответил я. — Зуни очень свободолюбивы и считаются наиболее способными из всех пуэбло.
Вот и дом. Он оказался глинобитным, с тростниковой крышей. Рядом с ним находился загон для лошадей, куда мы поставили и своих животных. Внутри никаких перегородок не было. Наш хозяин, судя по всему, был прекрасным охотником. По стенам его жилища висели звериные шкуры, шкуры прикрывали и вход в дом. С лежанки в углу поднялась женщина, очевидно, жена зуни, и вышла из дома.
Индеец присел, чтобы разжечь огонь в очаге. Это нас удивило — обычно эту работу в индейской семье выполняла женщина.
Я полюбопытствовал:
— Как давно мой брат живет в этих краях?
— Сколько помнит себя, — был ответ.
— Тогда он должен хорошо знать реку Флухо-Бланко. Живут ли люди на ее берегах?
— Живут. И краснокожие, и белые люди.
— Как давно они там поселились?
— С очень давних времен.
— Там есть пуэбло?
— Одно, которое
— Они прибыли на лошадях?
— Нет, в старом экипаже с кучером. Отдельно на лошади ехал проводник, которого они наняли в Альбукерке. А вчера ночью к ним приехал еще один белый. Он приходится отцом тому бледнолицему, что сопровождает жену вождя.
— От кого ты это слышал?
— От самого старого бледнолицего.
— Где же это вы так разговорились?
— Он заходил ко мне.
— Ночью?
— Да.
Я подумал, что все это очень странно: белый человек приезжает ночью в место, совершенно ему незнакомое, и отправляется прямиком в гости к индейцу, дом которого просто так не отыщешь, если не знаешь заранее, где его искать. Поэтому я спросил:
— А прежде этот человек бывал у тебя?
— Нет. Но мой огонь в ту ночь горел с вечера до утра, а вход не был занавешен. Он шел на огонь, чтобы узнать дорогу. Пробыл у меня до утра, а с первыми лучами солнца я проводил его.
— Как далеко отсюда пуэбло?
— Если ехать на хорошей лошади, часа через два можно добраться до места.
— Говорил ли тебе кто-нибудь, что мы должны появиться здесь?
— Нет. А вам тоже нужно в пуэбло?
— Да. Как ты думаешь, мы сможем сами найти дорогу туда?
— Это трудно. Тот, кто никогда раньше не бывал в этих местах, не замечает этого пуэбло. Река там течет по теснине с высокими каменными стенами. Только в одном месте на правом берегу скалы чуть-чуть расступаются. Этот узкий проход и ведет в пуэбло.
— А ты сможешь показать нам дорогу туда?
— Покажу.
— Появиться там мы хотели бы незаметно. Это возможно?
— Да. Я проведу вас так, что ни одна живая душа ничего не заметит.
— А велико ли пуэбло?
— Нет, но очень хорошо защищено. Из того прохода, о котором я говорил, выходишь на широкую зеленую поляну, где пасутся лошади юма, там же они выращивают тыкву, лук и еще много чего, у них есть даже фруктовые деревья. Вокруг поляны, как забор, — высокие-высокие скалы. Спуститься по ним сверху не может никто. Пуэбло расположено в самом неприступном месте. Это довольно узкое, но высокое поселение.
Зуни был с нами вполне откровенен, и тем не менее я не вполне доверял ему — уж слишком для индейца он был словоохотлив и радушен, обычно коренные жители Америки весьма сдержанны в проявлении дружеских чувств, во всяком случае до тех пор, пока не убедятся, что имеют дело действительно с другом. По выражению лица Виннету я понял, что и он думает так же. Было еще одно обстоятельство, насторожившее меня. По-прежнему лил дождь, сверкала молния, а жены индейца не было уже довольно давно. Судя по тому, что ее муж взялся выполнять женские обязанности по дому, причина для отлучки была серьезная и весьма экстренная. Уж не наше ли появление было этой причиной?