Сатана. Пламенная Душа. Т.2
Шрифт:
С высоты, на которой находилась её комната, было отлично видно всю округу. Нотари занимались своими делами. Сейакл жил своей простой размеренной жизнью. Прекрасной жизнью! Почему же она не чувствовала себя её частью?
Со стороны входа послышались чьи-то шаги. Тяжёлые, грузные. Трейяра повернула голову и обнаружила в своих дверях Крэкха. Его сложно было спутать с другими хаггедами. Несмотря на столь же массивную фигуру и поросшие корой плечи, у него по бокам свисало несколько паучьих лапок – точно таких же, как у муртов. Видимо, в момент прошлого перерождения он не совсем определился, кем быть. Или
– Кр-кру-кре. Кра-кру, – совершенно невнятно проскрипел вошедший, шевеля своей деревянной полостью, что лишь отдалённо напоминала рот.
Однако же девушка его прекрасно поняла.
– Да. Скажи, что скоро подойду.
Она с усмешкой взглянула на своего гостя. Интересно, ему не сложно постоянно взбираться на такую вот верхотуру? С его-то комплекцией! Башня кайли была одним из самых высоких строений в Сейакле – если не сказать самым. Сама Трейяра для подъёма сюда преимущественно пользовалась крыльями. Ведь даже для неё многочисленные лестничные пролёты, что порой ещё и загибались совершенно неприличным образом, выглядели совершенно немыслимо.
Хотя чего это она? Он же – хаггед. Если для них таскать здоровенные булыжники не является чем-то выдающимся, то и преодолеть пару сотен ступенек тоже не составит труда. А вот сами ступеньки наверняка каждый раз тоскливо вздрагивают – под таким-то весом!
Эх, вот бы ей его силу. Тогда бы уж она разгулялась! С такой можно и разломать что-нибудь, и обидчиков наказать в случае нужды. А между делом – и камни потаскать, чисто ради разнообразия.
Нет, решено. В следующем перерождении она обязательно станет хаггедом! Главное, чтобы Великая Влага откликнулась на её просьбу…
– Кре-кр. Кру-кре-кри…
– Да успокойся ты. Что может быть такого срочного?
– Кре-кри-кра…
– Ладно, уже иду.
Можно было бы взмыть прямо с парапета: разгоняя ветер, чувствуя, как тёплый воздух нежно ласкает твою кожу… Но тогда бедняге Крэкху вновь пришлось бы преодолевать всю лестницу в одиночку. Это, конечно, могло бы её позабавить – и всё же так поступить со своим другом она не могла. Пришлось топать ножками…
Верховные редко вызывают к себе кого-то из низших, будь то мурты, тавелты или даже кайли. У них хватает и своих дел: корректировка течений, определение разработки пород, распределение запасов эквисцента… На обычные разговоры в таких условиях свободное время редко находится. Так что если кого-то и зовут, то лишь по очень важным вопросам. Вот только вопросы эти чаще всего сводятся к рабочей рутине.
Признать честно, даже у тех же кебангов поводов для разговоров с высшими гораздо больше, чем у неё. Им хотя бы нужно указать, где копать дальше. Однако, вопреки всем логическим доводам, в последнее время Трейяра стала очень частым гостем в Храме Столетий. Тессум, один из жрецов, то и дело вызывал её к себе – по поводу и без оного.
В первый раз девушка даже подумала, что ожидается её перерождение. Она была готова кружить в небесах от восторга! Но, не оправдав её надежд, верховный лишь продержал её у себя с полчаса – а затем просто отправил восвояси. Даже рабочие вопросы не обсудив! Нет, конечно ей не очень хотелось вести разговоры о снабжении и о пыльце. И всё же…
Он лишь болтал на какие-то совершенно непонятные
Затем это повторилось ещё раз. И ещё… По итогу Трейяра уже совсем не удивлялась, когда жрец вызывал её к себе. Значит, вновь хочет мило пообщаться. В этот раз не могло быть иначе.
Огромные ребристые колонны на ровной совершенно гладкой каменной поверхности – это, пожалуй, и был весь храм. Он раздавался вширь на многие десятки метров. А сверху его венчала массивная, сплетённая из сотен древесных ветвей крыша. На ней, возле самого входа, висела яркая семилучевая звезда. Символ Бытия и Единства нотари с миром.
Дальше лестницы Крэкх не пошёл. Ещё бы, не следует низшим нотари появляться в Храме Столетий без особой на то нужды. Или без приглашения кого-то из высших. Так что, взобравшись по массивным каменным ступеням, она отправилась дальше одна.
Отовсюду на отполированный до блеска пол падал свет. Искрящееся, переливчатое свечение эквисцента, из которого целиком и состоял небосвод их великого поселения. Однако даже он уже не вызывал в ней былого восторга. Насколько б радостней для неё было бы увидеть за окном обычное дневное солнце! Но куда там… Нелегка она, участь нотари, в былые времена взявших на себя обязательство охраны Великой Реки.
Тессум отыскался где-то в глубинах храма возле небольшого столика, заваленного различными бумагами. Он явно был очень занят, так что на вошедшую внимания не обратил. Интересно, Крэкх хоть не ошибся, позвав её сюда? Вечно у этих хаггедов в голове что-то путается!
– Я явилась по вашей воле, Верховный, – тем не менее обратилась она церемонной фразой. Пожалуй, это та немногая часть этикета, которую ей за долгие годы удалось усвоить.
– О, Трейяра! Ты пришла, – Тессум незамедлительно отложил в сторону внушительный манускрипт и с необычайной для своих лет лёгкостью подскочил к ней.
То, что кто-то из высших запомнил твоё имя – для многих нотари это уже было пределом мечтаний. Чаще к таким как она обращались просто: "Кайли". Чего уж говорить о постоянных аудиенциях? Такой чести и вовсе мог удостоиться мало кто из ныне живущих…
Однако, не проявив никакой особой радости, она лишь молча кивнула.
– Извини, я тут немного отвлёкся. Минуты ожидания не должны пропадать впустую, – заметил он, поправив свою густую белоснежную бороду.
Ожидания? Выходит, всё-таки Крэкх не ошибся и она явилась не зря. Но зачем же на этот раз? К чему все эти пустые речи? Или это какая-то подготовка? Может, её ждёт-таки перерождение? Хотя куда там…
– Я вижу на твоём лице грусть… Что-то случилось?
Трейяра неуверенно пожала плечами, а после опустила взгляд.
– Я – кайли, – пробормотала она, – Всё ещё кайли.
– И ты считаешь, что это плохо?
Лёгкий кивок в ответ.
– Оставь, – улыбнулся жрец, потеребив её по голове. Его большие глаза сделались при этом совершенно отеческими, – Мы те, кем и должны быть. Великая Влага мудра и не оставляет никого своей милостью. Ей ведом каждый срок и каждое время, что отмерено… Пойдём, я тебе покажу, – он поманил её изящной старческой рукой, и девушке не оставалось ничего, кроме как направиться следом.