Сатанбургер
Шрифт:
Докурив сигарету, Христиан поднимается и смотрит на Нэн. Пока Нэн была без сознания, после землетрясения, которое разрушило здание, Джин съел сатанбургер, прямо тут. Во время еды он прижал свои ноздри ко рту Нэн, и, как объяснял нам Сатана, его душа вытекла из ноздрей и впиталась в Нэн. Он умер прежде, чем Нэн очнулась. Он ушел в небытие.
Я вижу, как Нэн толкает его, кричит, кружится. Части его тела все еще двигаются, все еще живы. Завтрак ползает по лицу Джина, пробует на вкус, но лицо стало бездушной тканью.
– Сатана ошибался, – говорю я. –
Теперь она его любит.
– Что нам теперь делать? – спрашивает Гробовщик. Он прыгает к Христиану с мусорной кучи. – Сатана исчез, а он единственный, кто мог нам помочь.
– Нас кинули, – говорит Христиан, закуривая новую сигарету, ментоловую.
– Нэн, что ты думаешь? – Гробовщик срывается на крик. – Что ты хочешь делать?
Ей приходится все время орать, чтобы они отстали. На ее лбу глубокая кровавая рана.
Гроб обращается к ней снова.
Разговор между Гробом и Христианом продолжается. Потом она прерывает их своим ответом:
– Я хочу умереть! Я хочу только одного – смерти. Это единственное, что было гарантировано мне в жизни, так почему я не могу это получить? Если бы только была жизнь после смерти, хоть самая коротенькая, я бы хотела отправиться туда с Джином. Жаль, что мы не умерли на прошлой неделе, пока Смерть еще работал.
Но никто не обратил на нее внимания.
– Сдавайся, Гроб, – говорит Христиан, – ты знаешь, что нас кинули.
Гроб отвечает:
– Да, кинули, но наши души продолжают уходить. Надо бы что-то предпринять, пока мы не превратились в зомби, как все остальные. Давайте отрываться.
– Пока нас еще не кинули, – наконец я вступаю в разговор, удивляясь, почему они не подумали об этом сами. – Если мы пройдем через Волм, мы можем найти новый мир. Мир, где мы не потеряем наши души.
– Тупица, – говорит Христиан. – Любой мир, в который мы попадем, будет иметь Волм, и мы все равно потеряем наши души. Ты не можешь попасть в мир без Волма, если пройдешь через Волм.
– Но мы ведь станем новыми людьми, – спорю я. – В нашем мире новые люди не отдают души Волму, и я совершенно уверен, мы тоже не пострадаем.
Христиан с сомнением качает головой.
– Давай рискнем, – поддерживает меня Гроб. – Пусть мы лишимся душ, но хотя бы что-то сделаем.
– Но как мы найдем Волм? – спрашивает Христиан. – Мы там никогда не были. На его поиски в городе у нас уйдет вечность, особенно когда вокруг столько безумцев.
– Я думаю, кое-кто знает, где он находится, – говорю я.
– Да? И кто же? – спрашивает Христиан.
– Стэг и Ленни.
– Но их нет, – говорит Христиан. – Их поглотила Тишина. Оттуда никто не возвращается.
Я трясу головой.
– Я хочу попытаться. Я был у нее внутри уже два раза. Я был у нее в брюхе и возвращался назад – по какой-то причине она не может
– Я тоже пойду, – отзывается Гроб. – Кажется, это прикольно.
Я говорю:
– Нет, не нужно. Я должен пойти один.
Я прохожу мимо Нэн на пути к основанию холма.
– Нэн, – обращаюсь я к ней, – оставайся здесь, ладно? Как только я вернусь, мы все отправимся через Волм. Я хочу вытащить нас отсюда.
Она спокойна. По крайней мере, уже не в истерике.
– Я не оставлю Джина, – говорит она.
Это истеричная идея.
– Ты должна пойти с нами, – отвечаю я.
Я сажусь рядом с ней и трупом. Все живые части тела Джина отрезаны и обнимают колено Нэн. Тут Завтрак, Батарея, Энциклопедия, Селенсон, Тофу, Пивная Кружка и Волосы Медузы. Мне интересно, осталась ли толика души Джина в живых частях его тела. Может, хоть часть души спаслась? Кажется, у Нзн с ними контакт. Она обнимает части тела Джина, как раньше обнимала его самого. И это ее не пугает.
– Нэн, пожалуйста, – настаиваю я. – Мы все спасемся и будем свободны.
– Я хочу умереть, – говорит она.
– Ты не можешь умереть здесь. Иди с нами и проживи новую жизнь. Со временем ты умрешь и твоя душа куда-нибудь отправится. Если ты останешься здесь, то никогда не умрешь. А вот душа тебя покинет. Ты проживешь вечность без души.
– Мне больше не нужна душа. Как только она исчезнет, я перестану грустить. Мне больше не придется иметь дела с чувствами.
– А как насчет приятных чувств? Например, любви, радости, наслаждения, возбуждения. Разве ты не хочешь испытывать их?
– Они вовсе не так прекрасны. Я откажусь от них, если с ними уйдет грусть. – Нэн гладит Завтрак, хныча. Она снова стала маленькой девочкой. Не стало больше крутой стервы. – В моей жизни было слишком много неприятных моментов. Я никогда не смогу освободиться от тоски и ненависти. Никогда. Если я пройду с вами через Волм, они будут преследовать меня, другой мир не настолько далеко, чтобы они отстали. Я хочу остаться. Я хочу, чтобы Волм поглотил мою тоску и разрушил ее в своем механизме. Я хочу, чтобы грусть была уничтожена. Я не пойду с вами. Это мое единственное спасение. Моя единственная месть.
– Мне тяжело говорить это, Нэн, – я кладу свою руку на ее обнаженное плечо, – но будущее человечества зависит от тебя.
– Не говори так, – стонет она. Она знает, что я собираюсь сказать.
– Ты единственная оставшаяся в живых женщина. Без тебя человечество вымрет.
– Пусть, – говорит она.
– Не будь эгоисткой.
– Человечество недостойно спасения. И я никогда не буду трахаться ни с одним из вас.
– Тебе не нужно трахаться, кто-нибудь подрочит в кружку, если хочешь. Как-нибудь разберемся. Не волнуйся, что это буду я, если ты об этом думаешь. Я никогда не допущу, чтобы мои дрянные гены достались кому-нибудь еще.