Сатанинский смех

Йерби Фрэнк

– Начинаю думать, что ты прав, – печально отозвался Жан.

– Конечно, прав. Пойдем в кафе Шарпантье и выпьем по стаканчику, а по дороге можем поговорить. Дело в том, что твой опыт был односторонним, – с любовницами, а не с женами.

– А есть разница? – спросил Жан. – Помимо официального оформления я не вижу…

– Есть разница. Жена и любовница – это две совершенно разных породы. Быть женой – это душевное состояние. Я предвижу твое возражение, что одна и та же женщина может быть женой одного мужчины и любовницей другого, и все равно так оно и есть…

– Не вижу…

– Ты никогда не видел! Замолчи и слушай. За этот урок я возьму с тебя деньгами.

Прежде всего муж всегда только приложение к действу, вне зависимости от того, как бы сильно ни любила его жена; он делает возможным колоссальный спектакль, в котором его невеста выступает героиней: великолепная, замечательная церемония бракосочетания, когда она может надеть белое с дымкой платье, стать на час, на день королевой, а потом муж обеспечивает еще более изумительный спектакль рождения ребенка, материнства… Поверь мне, старина, если бы женщины могли в этих делах обойтись без хлопотного присутствия мужчин, они бы так и поступали. Мы, мой друг, только средство для достижения цели, а никогда не сама цель.

– А потом? – улыбнулся Жан.

– Потом мы добываем деньги, необходимые для содержания дома, даем возможность нашим женам играть с живыми куклами, созданными их воображением, замечательным подарком их тщеславию, позволяющим им говорить: “Смотри, кого я родила! Смотри, ради этого ребенка я перенесла агонию, граничащую со смертью, а ты, грубиян? Час наслаждения – и никаких мучений!” Воистину, Жан, я верю, Господь Бог создал жен для того, чтобы научить мужчин смирению!

Жан громко рассмеялся.

– Сядем за этот столик? – спросил он. – Отлично! А чем отличаются любовницы?

– Очень многим, – сказал Пьер, делая знак гарсону принести вина. – Прежде всего любовницы глупы…

– Вряд ли это так, – возразил Жан, подумав о Люсьене.

– Да, да, – настаивал Пьер, – даже если любовник человек богатый, осыпающий ее подарками. Она в любой день может оказаться на мели, когда ему придет в голову сменить свою привязанность; ее дети, будучи незаконнорожденными, не могут ничего унаследовать; она должна раболепствовать и льстить, чтобы удерживать его при себе. Представь себе Марианну, которая раболепствует передо мной! Да она для этого использует сковородки с тяжелой ручкой! И тем не менее она любит меня, я думаю. Просто она знает – это вековая мудрость женщин, мудрость, не имеющая ничего общего с логикой или разумом, – что мужчины – это несмышленые дети, которым никогда нельзя доверять. И она права…

– Однако ты, – улыбнулся Жан, потягивая вино, – не очень высокого мнения о мужском поле, не так ли?

– О, да. Просто мужчины и женщины дополняют друг друга – или должны дополнять. Женщины – существа более примитивные, более зависимые от своих инстинктов, и поэтому они ближе к истине. Мужчины же – по крайней мере, они так думают – более логичны, разумны, объективны. Исходя из этого, они пытаются построить государство, а получается у них возмутительная чепуха! Человечество, Жан Поль, никогда не руководствовалось разумом или логикой, а только эмоциями и предрассудками. В любой большой группе людей что-либо простое, ясное, логичное, объективное не срабатывает. Надо прибегать к идолам, колдовству, пышным представлениям, песнопениям, фейерверкам, к драматическим представлениям. Даже если ты убежден, что данная мера хороша и разумна, ты вынужден прибегать ко всем этим фокусам, чтобы внушить это людям. Даже твои политики поняли это. Вспомни Праздник Федерации, праздники по тому поводу, по этому, – с фонарями, красными колпаками, статуями свободы, деревьями свободы, пока Жан Простак не убедится, что

он свободен, хотя в действительности его свобода сводится к свободе бунтовать, грабить, напиваться и голодать!

– Старый циник! – усмехнулся Жан.

– Нет, это не цинизм, Жан, это реализм, который является подлинным основанием счастья, поскольку он исключает разочарование.

Они долго сидели так, разговаривая. Пьер посвятил Жана в политическую ситуацию последнего времени. Он описал террор, благодаря которому якобинцы захватили власть в полном несоответствии со своей численностью.

– Если бы не раскол в их рядах, они, упаси нас Бог, правили бы сейчас Францией. Но они расколоты. Теперь наиболее умеренные из них, которых называют бриссотинцами по имени их лидера, а чаще жирондистами, потому что их главные ораторы Верньо, Гадэ и Жансонье – все из Жиронды. Инсор, Кондорсе, Фоше и Валезе сидят вместе с ними, но всеми ими управляют со стороны.

– Со стороны? – спросил Жан.

– Да, Жан, сегодня Францией управляет женщина. Мадам Ролан, чей старый и педантичный муж занимает пост министра внутренних дел, стоит только приподнять бровь, и мир приходит в движение. Ты должен встретиться с ней, она невероятно хороша собой. Наш старый друг Сейес думает, что она находится под его влиянием и он управляет ею, а на самом деле все наоборот. Дюмурье влюблен в нее, Барбару влюблен в нее, Бюзо тоже, и, думаю, она ему отвечает тем же. После твоей женитьбы я представлю тебя. В ее салоне ты встретишь всех: от крайне левых, таких, как Робеспьер, до крайне правых, как Барнав и Дюпон де Немюр…

– А ее влияние сказывается благотворно или, скорее, наоборот?

– Боюсь, скорее наоборот. Она ненавидит королеву с такой силой, на какую способна только женщина. Похоже, до революции королева отказала Ролану в какой-то мелкой награде или в титуле, и Манон Ролан никогда не простит ей этого. Вся Жиронда выступает за войну как за повод уничтожить королевскую власть. И они добьются своего, я уверен. Когда мадам Ролан пускает в ход свои ухищрения и чары, дни трона сочтены!

– Но война! – прошептал Жан. – Они что же, действительно думают, что мы можем воевать против всей Европы? При нашей-то неподготовленности – все опытные офицеры бежали, дисциплина в армии развалена… а они думают воевать?

Пьер с грустью посмотрел на своего друга.

– Да, – сказал он, – но тогда они безумцы, запомни это…

Когда дело дошло до такого частного акта, как женитьба, Жан Поль узнал, насколько осложнилась жизнь с началом революции. Прежде всего брак стал гражданским контрактом, хотя закон и не был разработан. Теперь Жану требовалось получить разрешение от муниципальных властей. Те же настаивали, не без оснований, чтобы эту церемонию проводил их представитель.

– Никогда не знаешь, Марен, какие последствия в жизни человека может иметь даже малейшая ошибка в наше время. Будь хорошим мальчиком и соглашайся на гражданскую церемонию. А потом, если захочешь, можешь спокойно отправляться к священнику.

Пьер одобрил такой план развития событий, рассматривая его как вынужденное обстоятельствами проявление мудрости, но глубоко религиозная Флоретта со слезами на глазах обрушилась на Жана. Пришлось убеждать ее Марианне.

– Ты любишь Жана? – требовала ответа Марианна. – Тогда почему же ты готова рисковать его жизнью, подвергая сомнению законность гражданского брака? Людей объявляли предателями и за меньшие проступки. Таков закон, вот и подчиняйся ему. А потом священник сделает все как надо…