Сатанизм. История, мировоззрение, культ
Шрифт:
Далее Генон обращает внимание на устойчивое использование термина «подсознательное» применительно к толкованию психической реальности. В этом он видит проявление интереса к продолжению психической реальности исключительно в нижние регионы, которые соответствуют как в человеке, так и в космической среде «трещинам», откуда проникают наиболее «негативные» влияния тонкого мира, с предельной точностью отраженные в термине «инфернальное» (на латыни это слово обозначает одновременно и «низшее» и «адское»). «Тот факт, очень значительный сам по себе, что современная психология всегда рассматривает только подсознательное и никогда «сверхсознательное»,310 которое логически должно быть его коррелятом, конечно, выходит за рамки простого словарного способа выражения; не стоит сомневаться, что в этом выражается проникновение, которое совершается исключительно через низ, то есть с той стороны, которая соответствует здесь, в человеческом бытии, так же, как и повсюду в космической
– Курсив – Р. Генона). Некоторые в качестве синонима или эквивалента термина «подсознательное» принимают термин «бессознательное», который, понятый буквально, мог бы быть отнесен к ещё более низкому уровню, но, говоря по правде, который менее точно соответствует реальности; если бы речь действительно шла о подлинно бессознательном, не ясно даже, как вообще об этом можно было бы говорить и, в особенности, в понятиях психологии; кроме того, на каком основании нужно предполагать существование в реальности чего-то бессознательного, если это не простой материалистический или механистический предрассудок? Как бы то ни было, но стоит отметить ту странную иллюзию, благодаря которой психологи стали считать состояния тем более «глубокими», чем они оказываются более низкими; нет ли в этом уже как бы знака тенденции противления духовности, которая одна лишь может быть названа поистине глубокой, поскольку она одна соприкасается с принципом и с самым центром бытия? С другой стороны, поскольку сфера психоанализа вовсе не простирается вверх, постольку «сверхсознательное», естественно, остается для нее столь же чуждым и закрытым, как и всегда; и если что-либо и встречается, относящееся к нему, то она просто присоединяет это к «подсознательному», ассимилируя с ним; именно таков почти не меняющейся характер её гипотетических объяснений, относящихся к таким вещам, как религия, мистицизм, а также некоторые аспекты таких восточных учений, как йога; в этом смешении высшего с низшим уже есть что-то такое, что можно рассматривать, собственно, как подготавливающее настоящее разрушение».311
«Этот «сатанинский» характер, - пишет Генон, - проявляется с особой четкостью в психоаналитических интерпретациях символизма или того, что выдается за таковой, правильно или неправильно».312 Как подчеркивает А. Дугин, подлинный символизм, с точки зрения Традиции, имеет сверхчеловеческую природу, открываясь через полноценную сакральную доктрину или особые пророческие инициатические сны и видения. Если обычная, непсихоаналитическая психология до Фрейда предлагала искаженное, профаническое толкование символизма, сводя его до чисто человеческого уровня, то после Фрейда символы стали толковаться ещё менее адекватным образом - в «подчеловеческом» и «инфернальном» смысле. От простого занижения уровня психоанализ перешел к полному переворачиванию нормальных пропорций. Символ для фрейдистов - это нечто сугубо «инфернальное», гротескно сатанинское.
Сам цинично отвратительный характер фрейдистских интерпретаций должен был бы служить указанием на «печать дьявола», если бы люди не были так слепы и безразличны в наше темное время. Генон, в этой связи, отмечает, что психоаналитики, как и спириты, часто могут не осознавать подлинной природы того, чем они занимаются. Но и те, и другие ведомы определенной разрушительной волей, использующей довольно близкие, если не тождественные силы, как в случае психоаналитиков, так и спиритов. В ком бы конкретно эта воля не воплощалась, по меньшей мере, её активные носители прекрасно отдают отчет в её главной задаче, тогда как все остальные служат лишь бессознательными инструментами, даже не представляющими себе, какой цели они служат.
Генон предупреждает, что «использование психоанализа или его терапевтическое применение, может быть лишь крайне опасным для тех, кто его осуществляет, потому что это такие вещи, манипулирование которыми никогда не остается безнаказанным; не будет преувеличением видеть в этом одно из средств, специально пущенных в действие для наибольшего увеличения нарушения равновесия современного мира и приведения его к окончательному распаду».313 Так как человек, обращающийся к психоаналитику, по определению должен быть слабым существом, для него будет практически невозможно сопротивляться тому «психическому разрушению», которое провоцируют в человеческой душе последователи Фрейда. Такой человек имеет отныне все шансы безнадежно погибнуть в хаосе тех темных сил, которые неосторожно были выпущены на поверхность. Даже «если, несмотря ни на что, ему удастся избежать этого, то он, по крайней мере, будет сохранять в течение всей своей жизни отпечаток, который на нем будет как несмываемое «пятно».314
Генон возражает тем авторам, которые уподобляли
Напротив, психоанализ соответствует «падению в топи». Известно, что эти «топи» находились в древности на дороге в Елевсии, и в них попадали профаны, претендовавшие на инициацию, не имея на то должной квалификации и становясь жертвами собственной неосторожности. Такие «топи» существуют как на макрокосмическом, так и на микрокосмическом уровнях, и на языке Евангелия называются «тьмой внешней». Если инициатическое «нисхождение в ад» означает исчерпание активным существом некоторых низших возможностей для последующего восхождения к высшим сферам, то «падение в топи» является полной победой этих низших возможностей над существом, их доминацией над ним и, в конце концов, его полным поглощением: «При «нисхождении в ад» существо окончательно исчерпывает некоторые низшие способности, чтобы иметь возможность затем подняться к высшим состояниям; в «падении в грязь» низшие способности, напротив, полностью им овладевают, доминируют над ним и, в конце концов, полностью его поглощают».315
И, наконец, последнее важнейшие соображение, высказанное Геноном, касается специфики «психоаналитической передачи», так как известно, что всякий психоаналитик, прежде чем практиковать на других, должен сам подвергнуться психоанализу. Этот факт подтверждает, что «человек, подвергшийся психоанализу, никогда не остается тем, кем он был до этого». Использование этого метода оставляет на человеке несмываемую отметину, как инициация, с той лишь разницей, что инициация ориентирована вверх, на развитие духовных возможностей, а психоанализ, напротив, открывает дорогу развитию низших подчеловеческих сил.
Здесь мы имеем дело с имитацией инициатической трансмиссии, но «эта трансмиссия сравнима скорее, в реальности, с той, которая практикуется в такой сфере, как магия и даже, говоря точнее, колдовство».316 Генон указывает на то, что в этом вопросе нет никакой ясности, поскольку для того, чтобы передать другим нечто, основатели психоанализа должны были сами откуда-то это получить. Кто «посвятил» доктора Фрейда в эту темную область, до сих пор неясно. Но как бы то ни было, Генон указывает на тот факт, что все содержание психоанализа являет собой почти полную аналогию темным ритуалам, связанным с «почитанием дьявола».317
Аналогичную позицию в отношении фрейдизма занимает известный мыслитель-традиционалист Александр Дугин.318 С данной точкой зрения солидаризируется писатель-эзотерик Олег Маркеев: «Изощренные методики «путешествия в Нижний мир», известные в шаманизме и в их современном европеизированном варианте - фрейдизме, позволяют «расширить» обыденное сознание человека, включив в него мир кошмаров, инцеста, вампиризма и иных извращений. Опасность не в том, что человек познает нечто, не укладывающееся в рамки обыденного сознания, а в том, что «открывается» лишь один мир - «Нижний». По сути своей сеанс психоанализа является покаянием без причащения, не просто пародией, а извращением акта очищения перед сближением с Богом. В таком случае вектор церемонии диаметрально меняется. Это уже «черная месса» в современном ее варианте. «Облегчение», «очищение», «катарсис», которые испытывают пациенты психоаналитика, есть лишь эмоциональное переживание слома тонкой перегородки между инфернальным и «средним» миром, существующим внутри каждого.
Массовая культура, прежде всего детективы и «фильмы ужасов», базируются на «научном» фундаменте фрейдизма. Признание и невольное принятие самодовлеющей роли подсознания привели к страшным последствиям.
Впустив Ад в свои души, люди оказываются его заложниками. В традиционных обществах с главенством религиозно-этической оценкой деяний и преступлений действия серийного убийцы однозначно воспринимаются как «дьявольские», покушающиеся на божественные законы бытия. Современное «просвещенное» общество «научно обосновывает» самые кровавые и патологические преступления неудачным сексуальным опытом и психическими травмами раннего детства. В сексуальных оргиях, наркомании и массовых шабашах рок-концертов видят лишь «снятие стресса», «бегство от реальности», все, что угодно, но не самое очевидное - явный или скрытый культ Хаоса, культ тотального разрушения, культ Сатаны.
…Все обряды посвящения, известные от диких племен до масонских лож наших дней, суть отшлифованные до совершенства методики вывода личности на трансперсональный уровень. У всех, случайно или управляемо переживших пороговую ситуацию, развивались ясновидение, телепатия и прочие феномены, о которых все только и говорят, но мало. кто знает. Работая над прикладными аспектами трансперсональной психологии, можно было выйти на методики создания сверх-солдата, сверх-ученого, сверх-музыканта, сверх-пахаря, если будет угодно…».319