Сателлит Его Высочества
Шрифт:
— Макс я. Друзья Греем прозвали, ну за волосы мои — их мама пепельными называла, а они — серыми считали, так и повелось.
— Серый, говоришь? Хм… Легенда тут издавна бродит: мол, придёт когда-то Серый рыцарь и сможет над темной Бездной победу одержать. Только… я-то знаю, что окончательную одержать невозможно, а вот весомые одерживать — это да, это вполне… Ну, что ты надумал?
— Так выбора же — нет? — ухмыльнулся Максим. — Давай, маг Лендер, исполняй то, что задумал, а я уж как-нибудь потом побарахтаюсь. Что мне сейчас делать-то надо?
— Руки свои ладонями на мои положи и в глаза мне смотри не отрываясь — вот и всех делов. Ну, начали?
… И сразу что-то тугим неразрывным потоком понеслось-заструилось
— Всё, Грей, очнись — закончилось. Слышишь меня? Всё, ты маг теперь — Белый ли, Серый ли — это жизнь покажет. Твоя. Потому что моя уже практически закончилась, вон песок досыплется сейчас, и — всё. Дослушай меня. Возьмёшь здесь самое ценное, ты теперь знаешь — что, меня отсюда вынесешь, а саму хижину подожжешь. Тот, который сумел меня достать, удостовериться захочет, его люди к вечеру обязательно здесь объявятся. Так пусть подумают, что у них всё, ну — абсолютно всё получилось. А что чего-то не хватает в моём хозяйстве — то пусть огонь скроет. Это тебе даст выигрыш во времени: освоишься — тогда и сможешь всерьёз «побарахтаться». В столицу езжай, постарайся устроиться получше, а там сориентируешься — в твоей голове сейчас намного больше, чем в моей…
…С края поляны, противоположного тому, на котором он здесь впервые появился, с высоты серого в яблоках жеребца по имени Маргус, Грей в последний раз оглянулся на густой столб дыма над приземистой хижиной и на, казавшееся издали изломанной веткой, лежащее на траве тело Белого Лендера — дух и знания которого теперь вплотную соседствовали, а вернее, полностью растворились в его собственной сущности.
…Тропа была едва заметной и, змеясь среди густой травы, частенько полностью исчезала из виду, так что если бы не хорошо знакомый с ней Лендеров конь с почти патрицианским именем Маргус, то, похоже, Максиму пришлось бы кружить по лесу до глубокой старости. Поняв, что в этом, совершенно безнадёжном для него деле можно всецело положиться на умное животное, новоиспечённый маг ослабил повод и целиком отдался неспешному течению собственных мыслей.
Вероятно у него наступил этакий «откат» после всех сегодняшних, одно за другим произошедших с ним событий, и от этого в голову лезли сумбурные, по большей части не очень весёлые мысли. Уже одна только попытка осознать, что ты умер, даже несмотря на то, что ты всё-таки жив, сразу должна была бы заводить мысли в такой безнадёжный тупик, что за ним, казалось, явственно помахивал ручкой самого мощного телосложения депрессивный психоз. Но Максиму уже как-то приходилось попадать меж жерновов неумолимой мельничихи по имени Судьба, и он знал, что в таких ситуациях рвать на себе волосы и посыпать проплешины пеплом — последнее дело. Хуже некуда, если чреду неприятностей воспринимаешь как монолитный блок. Тогда — пиши пропало… Но, в том-то и дело, что они, неприятности, не монолит, а скорее — плотно уложенная пачка кирпичей. Вот и надо из этой пачки брать их поштучно, и каждую «решать» по отдельности.
«Умер? Ну, что ж, прискорбно. Но ощущение такое, что умер какой-то „кто-то“ и где-то за тридевять земель, и вообще, неизвестно — умер ли, может враки всё. Ты, главное, сам-то как? Нормаль? Вот и ладушки: ставь галку и — забудь. Считай, что просто сменил работу и переехал в другой город. Или страну. Или… мир. Тем более, неплохой вроде мир, на первый взгляд — жить можно. Ну, а если второй взгляд окажется не таким приглядным, то тогда и расстраиваться будем. Что там еще? Говорят, будто магом стал. Тоже может, врут, не понять пока. Ну, так магом же, а не зомби
Тропа, наконец, влилась в другую, более явную, нахоженную, а там и вовсе стала подобием лесной дороги, ведущей, стало быть, к цивилизации.
Или к новым неприятностям.
Максим вдруг почувствовал, что дальше ехать не следует. И раньше бывали такие подсказки интуиции, но сейчас это проявилось почти как команда, и он натянул повод. Огляделся: вроде бы никого. Спешился и, внимательно приглядываясь к дороге, прошёл чуть вперёд. Ага, вот оно что: поперёк дороги стояла самая настоящая растяжка. Жилка из конского волоса тянулась на уровне щиколоток и уходила в густые кусты на обочине. Он прислушался. Вокруг царила обычная лесная безмятежность. Тогда Макс, ни на секунду не ослабляя внимания, медленно вернулся назад, к Маргусу, но едва только поравнялся с конём, как тут же скользящим движением ушёл с открытого пространства в гущу растительности и осторожно двинулся в сторону предполагаемой засады.
Впрочем, оказалось, что скрадываться по лесу сейчас было вовсе необязательно: у закреплённого в развилке дерева арбалета хозяин отсутствовал.
Ну, вот тебе и менее приглядный взгляд на этот мир. Хотя, что тут сетовать? Здесь на растяжке был установлен примитивный арбалет, а там, дома, на конце жилки оказалась бы, как минимум, граната. Всё нормально, просто расслабляться не надо.
Максим разрядил это незамысловатое орудие труда, перерезал крепящие арбалет к дереву верёвки, и решил забрать его себе в качестве трофея.
Но тут из лесу послышался приближающийся треск ветвей, и из-за деревьев выскочили двое заспанного, но внушительного и грозного вида, громил. Зажатые в их руках тесаки не оставляли никакой надежды на мирное разрешение конфликта.
— Ах ты, гад, а ну положь! — басовито гаркнул один, и начал обходить Максима справа.
— Да режь его! — захрипел второй, заходя слева.
— Экие вы, парни, злые… Нет, что б миром разойтись… Держи! — Макс швырнул арбалет в лицо подобравшемуся поближе правому и тут же врезал ему подъёмом обутой в сапог ноги по открывшейся на секунду печени.
Пока тот со всхлипом оседал, Максим уже переместился так, чтобы прикрыться его скрюченной тушей от левого головореза, и целый миг решал в уме дилемму: что обнажать? Тяжеловесный Лендеровский меч или его же длинный кинжал, по весу более привычный для руки? Нет, эксперименты — потом! Рука уже потянула узкий клинок кинжала из ножен, когда Максимова ступня вдруг провалилась в скрытую опавшими листьями впадину, и он потерял равновесие.
В самом падении, собственно, не было ничего страшного, его тело сгруппировалось и после переката уже начинало подъём — но ведь это столько потерянных мгновений… В очень невыгодной позиции он оказался перед успевшим воспользоваться его заминкой противником.
Реагируя на стремительно приближающийся занесённый для удара тесак, мышцы Максима уже успели напрячься для броска тела в сторону. Но его левая рука вдруг сама по себе проявила полную независимость: её ладонь развернулась в сторону несущегося навстречу громилы, в ней на миг возникло ощущение упругого тепла, и ему показалось, будто нападавшего лягнула в грудь какая-то, гигантских размеров, лошадь.
Такие последствия от удара Максим до этого видал лишь в голливудских боевиках — стокилограммовый здоровяк оторвался от земли и, отлетев назад метра на три, безвольным кулём рухнул на своего, уже начавшего подниматься, напарника.