Сатирическая история от Рюрика до Революции
Шрифт:
Бывший гусар, затем командир лейб-гвардии конного полка, потом заведующий придворной конюшенной частью и помощник министра двора при графе Воронцове, Фредерикс – типичный представитель придворной шайки – тупой, невежественный и реакционный по глубокому своему неведению.
Полгода тому назад с Фредериксом произошел следующий эпизод. К Фредериксу обратились два влиятельных представителя иностранного дипломатического корпуса в Петрограде, живо заинтересованные в судьбах нашей родины. Оба дипломата указали Фредериксу, что создавшееся в России внутреннее положение угрожает интересам союзников, ведущих совместно с Россией войну.
Долго Фредерикс не мог понять, о чем, собственно говоря, так хлопочет «этот русский народ», и в конце концов попросил дипломатов написать ему, что он должен доложить государю. Просьба Фредерикса была исполнена, но когда записка, составлявшая одну страничку, передавалась Фредериксу, ему было сказано, чтобы он ни в коем случае не читал ее государю, а доложил ее содержание лично, так как нельзя же говорить царю о том, что иностранные дипломаты вмешиваются во внутреннюю русскую жизнь. Фредерикс заявил: «Я заучу, что вы мне написали».
При разговоре с царем Фредерикс все решительно забыл и так запутался, что царь начал нервничать. Тогда Фредерикс вынул из кармана записку и прочел ее. Царь, естественно, спросил: «Да кто написал вам все это?» Фредерикс вынужден был сказать То, от чего его так предостерегали дипломаты. В результате получился серьезный конфликт, едва не стоивший верительных грамот одному из крупных иностранных дипломатов.
Другим столпом немецкой партии являлся обер-гофмейстер гр. Бенкендорф, брат нашего покойного посла в Лондоне. Петроградский Бенкендорф всю жизнь был упорным черносотенцем и в качестве обер-гофмаршала, ведавшего одной из крупнейших частей придворной жизни, пользовался долголетними бессменным влиянием.
С ним был близок и другой немец, тоже первый чин двора, оберцеремонийместер бар. Корф, всю жизнь проведший при дворе и также пользовавшийся большим влиянием.
К ним примыкал недавно назначенный послом в Румынию ген. Мосолов, правая рука гр. Фредерикса, бывший начальник канцелярии министра двора. Мосолов был фактическим министром при глупом и ничтожном Фредериксе, и влияние его было колоссальное. Женатый на дочери бывшего премьера Трепова, пользуясь близостью, с одной стороны, с бюрократическими кругами, с другой – с Воейковым, Мосолов проводил самые различные дела политического характера. Назначение его в Румынию дало возможность отпустить в его распоряжение большую сумму на переезд, представительство и проч.
К той же компании принадлежал и начальник кабинета, то есть фактический министр финансов царя, генерал-лейтенант Волков, друг Воейкова и большой приятель самого царя, которого он сопровождал в Японию в бытность Николая еще наследником.
Вся эта компания вместе с несколькими флигель-адъютантами, в особенности флигель-адъютантом Свечиным, состоявшим почти несменяемо дежурным при царе, составляли ядро черносотенно-придворной партии, список которой был бы неполным, если бы мы не назвали начальника придворно-конюшенной части ген. – дам. Гринвальда, человека, почти не говорящего по-русски. Он считался надежным оплотом династии, и царь смотрел на него как на человека, который во всякое время дня и ночи пойдет расстреливать презираемый им русский народ. Наконец, полезно помянуть двух людей, совершенно
Один из них – ген. Гроттен, бывший лейб-гусар, затем командир армейского полка, появившийся при дворе благодаря давнишней дружбе с Воейковым.
Гроттен, конечно, дружил с Распутиным и Вырубовой и при дворе Александры Федоровны в значительной степени заменил Спиридовича, известного придворного охранника.
Другой – гофм. Федосеев, носивший официальное звание начальника придворных гаражей. Федосеев был правой рукой лучшего друга Александра III ген. Черевина, занимавшегося, главным образом, игрой в карты и пьянством. Все дворцовые охранные дела Федосеев знал в совершенстве.
За последнее время одновременно с Протопоповым на дворцовом горизонте выплыла из мрака забвения фигура старинного друга покойного издателя «Гражданина» князя Мещерского, Бурдукова.
Отношения Бурдукова с Мещерским были такого интимного характера, что Мещерской завещал Бурдукову все свое состояние, свой дом в Градненском пер. и даже свою обстановку.
Протопопов, тов. министра Анциферов и Бурдуков были фактическими хозяевами министерства внутренних дел, где Бурдуков занимал скромное место чиновника особых поручений с жалованьем в 6 тыс. руб., а влияние Бурдукова чувствовалось даже за стенами министерства в царских хоромах.
Это – одна из характерных фигур того цикла политических авантюристов, которые известны под кличкой темных сил.
Года два тому назад, благодаря Вырубовой и Распутину, определилось влияние главноуправляющего собственной его величества канцелярией по принятию прошений, члена Гос. Совета Мамонтова, черносотенца и распутинца, но за последнее время влияние его стало слабее в противоположность ст. – секр. Танееву, отцу пресловутой Вырубовой.
Вырубова действовала при дворе Александры Федоровны по непосредственным указаниям отца.
Конечно, в беглом очерке нельзя подробно выяснить роль самой Вырубовой, интимнейшей подруги Александры Федоровны, но для полноты картины напомним лишь, что Распутин в течение долгих лет своего владычества пользовался исключительным поклонением со стороны Вырубовой.
У Александры Федоровны была еще одна нежная подруга – гофлектриса Ек. Ад. Шнейдер. Должность гофлектрисы была создана специально для Шнейдер, и весьма возможно, что позорным появлением на верхах политической жизни Штюрмера он обязан, быть может, в значительной степени гоф-лектрисе.
Остальные фрейлины – гр. Гендрикова, бар. Буксгевден и другие – не пользовались никаким влиянием, и вся власть при дворе
Александры Федоровны была в руках Вырубовой и Шнейдер.
Очень большим влиянием на царицу пользовался и состоявший при ней бывший таврический губ. гофм. гр. П. П. Апраксин, открытый член союза русского народа.
И среди этих царских холопов Распутин был свой человек, «милой друг».
Главное преступление последнего времени Николая и Александры Романовых – это измена и предательство. Когда осенью 1914 года военное разведочное бюро обыскивало высокие здания Петрограда и окрестностей, отыскивая бесспорно существовавшие радиотелеграфные станции (их телеграммы перехватывались нами, но местопребывание станций не было известно), то властям, производившим расследование, пришлось прийти к выводу, что есть немецкие шпионские станции в Царском Селе. И расследование вынуждены были прекратить.