Сатори
Шрифт:
Рекомендации нейросети были однозначны: съесть сердце, причем слегка поджарить с кровью, печень и, конечно, мозг. Однако и без этой рекомендации я страстно хотел ее съесть! К приготовлению подошёл с размахом. Из подпространства было извлечено все для комфортной готовки, я, конечно, не эксперт, но изучить кулинарную базу за это время не поленился. Выбрать подходящий рецепт — и готово. Конечно, мариновать мясо я не мог, ибо полезные свойства просто снизятся, но и так слегка пожаренные куски сердца пошли на ура. Я от экстаза даже вкуса не запомнил! Факт, что я поедаю настолько сильного и опасного монстра, да еще какого! — змею, которых в принципе не терплю и испытываю пред ними страх! — вернее, испытывал! — но даже так осознание, того, ЧТО я ем, крайне возбуждало, а тело наполняло необычным ощущением. Приготовил все, что рекомендовали, даже мозг поджарил и съел. После плотного обеда заперся в извлеченной из подпространства и, вытащив усилитель змеи, реализовал свою задумку.
Глава 18
Уничтожение
В соседней системе орбитальная группировка была безжалостно уничтожена даже быстрее, чем прежняя. Корабли аграфов даже не скрывались, производя зачистку космоса от всех энергетически активных меток. Удалось спастись лишь тем кораблям, что под прикрытием погибающей станции устремились к планете. Даже среди этих отчаявшихся не все достигли атмосферы и только единицы совершили успешную посадку. Что удивительно корабли, вошедшие в атмосферу, не атаковались, но не все имели информацию по безопасным коридорам, и часть летательных аппаратов ждало крушение.
Все это происходило, пока я находился в коме, причем длилась она не один день, и лишь чуду и активным системам наведения турели я обязан тем, что не был съеден. Останки ночных хищников, благо, не самых сильных, нашлись в зоне поражения автоматической пушки. Почти все они были обглоданы до костей мелкими животными и падальщиками, но самое неприятное было то, что это почти полный расход ценнейших боеприпасов! Сотня патронов коту под хвост. С помощью нейросети я, конечно, восстановил траекторию каждого выстрела и не поленился, потратив пять часов на поиски ценного метала! Однако куда делись восемь пуль, я так и не понял, но все обыскал, но не нашел их. Без способности сенсора и настройки на материал пули я вряд ли смог бы даже одну найти, а так собрал, видя под землей и в останках зверей искорки пуль. Конечно, это все произошло после того, как разобрался в происшедших со мной изменениях после комы. Усилитель сработал как положено, одарив меня способностью змеи накапливать в теле жизненную энергию. Нейросеть вывела изменения в организме, очень напоминающие те, что были у змеи. В крови даже нашлись те самые клетки-перевозчики, а сердце стало мощным накопителем жизненной энергии. С имеющимся управлением энергии я после недолгой тренировки научился управлять ею, не только поглощая, но и передавая ее наружу. Место, где проводились мои эксперименты, очень быстро оказалось закрытым густой растительностью. Обратное воздействие вернуло жизненную энергию, очистив от зелени небольшой пятачок уже мертвой земли.
На время поисков потерянных боеприпасов я отложил эксперименты с энергиями, но приступить к ним в ближайшее время так и не удалось. Отъехав буквально десяток километров от места моей стоянки, я услышал, что оптические системы машины подали сигнал, показав на горизонте столб черного дыма. Приблизив максимальное разрешение, я хорошо увидел, что горит что-то крупное, но что именно, было не видно за линией горизонта. Спустя некоторое время я оказался возле места крушения космического военного челнока. Нетрудно было свериться с картой и убедиться, что я давно уже нахожусь в зоне, где полеты невозможны. Появились закономерные вопросы, ответы, на которые я не нашел, по крайней мере, со стороны это было не узнать. От неожиданности и удивления я не сразу использовал способность «чувство жизни» и, к своему удивлению, обнаружил несколько отметок живых.
Военный транспортный бот оказался расколот, части его были раскиданы по прилегающей территории, а носовая основная часть была зарыта в мягкий грунт почти наполовину. Там-то и были видны отметки живых. Видно было, что обшивка уже успела немного остыть, но все равно температура вокруг еще была высока. Облачившись в свою живую броню, переместился телепортом во внутрь бота. Первое, что я увидел, это разрушения и сильную задымленность. Из груды тел пришлось извлекать четырех еще живых разумных. Спасли их только герметизация скафандров и, конечно, великая удача, но даже так повреждения, что я заметил, были очень серьезны, да и скафандры сигналили окружающим о критических повреждениях их подопечных. Нужно было срочно вытаскивать и оказывать первую медицинскую помощь. Тут это было невозможно, ибо стоит только снять герметизацию, как наступит почти мгновенная смерть от сильнейшего задымления, смеси ядовитых веществ и отсутствия кислорода. Повезло с аварийным люком, который после срабатывания пиропатронов вылетел наружу. Дальше уже нужно было действовать быстрее, пока жар не стал критичным. Скафандры могли выдержать такую температуру,
Пришлось срочно разворачивать мобильную полевую медицинскую лабораторию, не заботясь о том, что в ближайшее время большая часть оборудования выйдет из строя. Плевать, их у меня было несколько в инвентаре. Перенес пострадавших в операционную, уложив на стерильные кушетки.
Диагност скафандров выдал не самые оптимистичные данные. У трех человек, помимо переломов, обнаружились сильные сотрясения, не опасные для жизни, а у четвертого — черепно-мозговая травма. Он уже был почти трупом. То, что успел вовремя, я понял, когда скафандр одного из пострадавших просто погас, пришлось вскрывать его, жестко действуя адамантовым лезвием. Пока этого не произошло с остальными, отдал команду на извлечение остальным скафандрам. Нейросеть успела подключиться, скинув отметки изученных баз врача-спасателя. В критической ситуации он мог отдавать приказы, однако если два скафандра начали процесс разгерметизации, то четвертый не поддался. Повреждения организма внутри него при отключении поддерживающего его скафандра станут фатальными. Делать нечего, пришлось снимать свою броню и пробовать передачу энергии жизни. Других вариантов у меня не было. Медкапсула не проработает долго, а прерывать ее работу может быть еще опаснее! Да и скафандр может отключиться в любую секунду, не успею даже до орбиты добраться. Спустя пару минут после начала воздействия на организм пациентки, а то, что это женщина, я уже прекрасно видел, скафандр начал открываться. О том, что пострадавшая уже не при смерти, я понял из данных, полученных мною через нейросеть. Помогая себе телекинезом, контролируя все, чтобы не было лишних движений, я снял уже не нужный шлем. Видно было, что сильнейший удар даже в скафандре причинил много повреждений ее организму и даже проломил кусок затылочной кости. Не избежали повреждений и лицевые кости, превратив лицо девушки чуть ли не в кашу. Тут уже пригодились мне не только навыки врача, но и инструменты, имеющиеся тут в достатке, как и всевозможные препараты. Операция длилась час, но без телекинеза и способности передачи жизненной энергии сохранить ей жизнь я бы не смог. К концу операции большая часть оборудования просто отключилась, а следом и генератор встал. Остальными пациентами занимался уже при свете химических фонарей. С ними было проще. Выровнять и зарастить переломы и даже внутренние повреждения, видя их, было проще простого, особенно после предыдущей кропотливой работы. Как поведет себя поврежденный и восстановленный мозг, было непонятно, но в любом случае, оставались еще капсулы аграфов на моем корабле, где все мои огрехи они ликвидируют.
За время операций нас потревожили всего пару раз. Я даже не отвлекался на картинку из автоматической пушки сопровождающей цели. Два раза рявкнула пушка и стихла. Отметил лишь отстраненно, что опять придется искать выпущенные крупнокалиберные пули в земле или телах незадачливых животных. В итоге так и оказалось: после операции, когда я пришел в себя, пришлось полазить и найти ценный металл. Мне уже порядком надоело это занятие, но выхода не было.
Пока пациенты приходили в себя, постарался обследовать разбившийся транспорт, но вопросов становилось всё больше. Слишком много трупов, и не все были военными. Были и техники, и даже медики в простых аварийных скафандрах, даже без скафандра останки нашел, что было верхом идиотизма! Какого, спрашивается, тут происходит?! Бортовая электроника уже вся была мертва, так что восстановить всю картину я не мог, но напрашивался один вывод — люди просто бежали на планету. Что могло заставить их покинуть станцию и спуститься на планету — я не представлял, но в том, что это очень и очень серьезная причина, я был уверен. Наверное, только поэтому я не попробовал подняться на орбиту и решил дождаться, когда очнутся пострадавшие при крушении. Когда они стали приходить в себя, я уже прибрался за собой, убрав испорченную лабораторию и оставив лишь минимум инструментов и медикаментов. Пришлось и машину менять ради такого случая…
Первым пришел в себя менее всего пострадавший молодой парень из военных, на что указывали знаки различий на его залитой кровью форме. Остальные, кроме пожилого СБ-шника и девушки, принадлежность которой я не определил, были военными. Ее скафандр был не стандартный и не такой навороченный, 9 поколения, как у разведчика, но тоже неплохой — гражданская модель 8 поколения. Видимо, это и спасло ее от гибели. Будь это более ранние модели, она была бы уже на том свете. Наличие СБ-шника не добавляло мне радости, но кто еще, кроме него, имеет информацию о случившемся на орбите? То, что пришел первым в сознание молодой парень, было не удивительно, я уж постарался, чтобы очередность была та, что мне нужна.
Как только он открыл глаза, стал затравленно озираться, но, убедившись, что находится в безопасности и под открытым небом, успокоился. Вид дымящихся обломков его, конечно, шокировал, но и вызвал облегчение, а уж увидев меня, он и вовсе успокоился.
— Много спаслось? — были его первые слова.
Только благодаря этому он сразу расположил меня к себе. Не о себе заботился и не задавал глупых вопросов, не истерил, а переживал за других… я бы так, наверное, не смог…
— Вас четверых только удалось достать… как себя чувствуешь? — не стал я скрывать, что не прилетал с ними.