Саван для блудниц
Шрифт:
– Значит, вы все-таки хорошего мнения о Пермитине…
– Конечно! Человека всегда видно, так что все попытки той женщины опорочить Михаила Яковлевича в глазах его будущей жены, как мне кажется, были напрасными. Но крови она Тане попортила немало, заставила бедняжку переживать, следить за женихом…
– А как вообще появилась эта идея с неравным браком, ведь Пермитин намного старше Тани?
– Хороший вопрос. Я вам сразу сказала – помните? – что никакая это не любовь, и тем более не взаимная. Они люди взрослые и прекрасно понимали, что кому надо от жизни. Тане, само собой, нужны были
– А сколько ему, кстати, лет?
– Около шестидесяти. Так вот, ему нужна была хозяйка в доме, но не какая-нибудь старая тетка, а молодая красивая женщина. В сущности, он имел на это право…
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что, если у мужчины есть деньги, значит, ему хватило ума их заработать, а раз так, то почему бы ему не пожить на старости лет в свое удовольствие? Я не права?
– Возможно, что и правы. Другое дело, КАК он их заработал.
– Так он же приехал сюда с Севера. Оттуда и привез свою первую жену.
– Он не показывал вам ее фотографии? Вы не были настолько хорошо знакомы, чтобы посещать его?
– Почему же… Он доверял нам с Олей свою квартиру и ключи от нее. Когда ему случалось куда-нибудь уезжать, мы по очереди поливали у него цветы, вытирали пыль… А если он простужался, что случалось тоже довольно часто, Оля ходила делать ему горчичники, ставила банки, а он платил ей за это, вернее, даже не платил, а благодарил. Он же знал, что я нигде не работаю. А потом, когда Оля научилась печатать фотографии, он давал ей определенное задание, сам уходил, а она оставалась у него и работала. За это он тоже платил ей.
– Так это и есть тот самый крестный, пенсионер, о котором нам рассказала Олина подружка?
– Наверное, Лена Тараскина. Да, это он. Мы особенно не афишировали свою дружбу с Михаилом Яковлевичем, потому что понимали – человек он состоятельный, в доме полно добра, мало ли что…
– Значит, цветы поливали?.. – недоверчиво переспросила Юля, для которой образ Пермитина, в отличие от Олиной матери, носил резко отрицательный характер хотя бы потому, что под большим вопросом находилась и странная продажа квартиры на Некрасова, и тот ужасающий факт, что его молодой жене отрезали голову. Как можно вообще доверять свою молоденькую дочку кому бы то ни было, пусть даже и пожилому пенсионеру? Мужчина, он и есть мужчина.
– Вы не заметили, как мы перешли от разговора о Вадике к Пермитину? Это хорошо, что я немного отвлеклась от Оли…
– Ирина Сергеевна, а вы не знаете, что могла делать Оля на даче у вашей приятельницы Татьяны Ларчиковой? И бывала ли она там раньше?
– Нет, я думаю, что не бывала. Знаете, мне кажется, что Ларчикова здесь вообще ни при чем. Вернее, она-то как раз и при чем… К ней мог приехать какой-нибудь одноклассник Оли, Кравцов, к примеру. Он нравился дочке…
– Вы хотите сказать, что Оля могла поехать на эту дачу вслед за Кравцовым, чтобы застать их вместе с Ларчиковой?
– Да, приблизительно так.
– С ваших слов получается, что эта Ларчикова – исчадие ада!
– Я вам толкую об этом уже битый час. Ее к школе ни на шаг нельзя было подпускать, а ей доверили
– Вы считаете, что объективны по отношению к ней? Быть может, у вас с ней старые счеты, знаете, как это иногда бывает?..
– Нет, ничего подобного, никаких старых счетов. Мне хорошо известен подобный тип женщин, они проживают короткую и бурную жизнь и, как правило, умирают не своей смертью. Вы напрасно ищете в моих словах неприязнь к Татьяне, потому что у меня у самой жизнь не сложилась… Но если она ищет утешения в объятиях мужчин, то я – в бутылке… – Драницына вздохнула и, обведя рассеянным взглядом комнату, покачала головой. – Сами видите, как мы живем.
– Но кто же мог выстрелить в Олю?
– Не представляю…
– Вам не приходило в голову, что Таню Ларчикову, вашу приятельницу, убил ПЕРМИТИН? А Оля, которая поехала вслед за ним или вообще БЫЛА С НИМ НА ДАЧЕ, оказалась свидетельницей этого убийства?
Ирина Сергеевна бухнула чашкой о блюдце и застыла, глядя испуганными глазами на Юлю.
– Михаил Яковлевич?
– Ну конечно! Вы заидеализировали его образ, а ведь жену-то его кто-то убил, убийцу не нашли… У нее была отрезана голова, у Тани перерезано горло… Может, ваш хваленый Пермитин психически ненормальный человек, но вы не хотели себе в этом признаться, потому что в некоторой степени зависели от него, от его денег… И с чего это вы взяли, что Оля занималась у него фотографией, а не чем-нибудь другим?
– Что вы такое говорите?.. Моя Оля – хорошая девочка, она… Она не такая, как Голубева.
– А вы знаете о том, что в день убийства Вадика Льдова в кабинет географии должны были прийти две девочки, он сразу двум своим одноклассницам назначил встречу: Наташе Голубевой и вашей Оле. Наташа была влюблена в Льдова, а Оле нравился Кравцов, но она все равно почему-то пришла на свидание…
– Откуда вам это известно?
– Да потому что Наташа, придя в кабинет географии, наверняка увидела Олю в объятиях Льдова, и именно этот факт заставил ее принять яд…
Юля высказывала всего лишь свои предположения, и, быть может, это было жестоко по отношению к находящейся в тяжелой депрессии Драницыной, но она не видела другого выхода, чтобы заставить ее говорить.
– Чего вы от меня хотите? Чтобы я поверила в то, что Вадика убила Оля? И только потому, что она была в том кабинете, где его убили? Это мог быть кто угодно!
– Я и не говорила, что его убила Оля. Возможно, и Оля, и Наташа оказались невольными свидетельницами убийства Льдова, и если Наташу отравили (а это тоже вполне возможно), то Олю только ранили…
– Я не понимаю, что вы хотите от меня услышать.
– У Оли есть розовая кофточка, английская?
Юля сейчас сгребала в кучу всю информацию, которую успела узнать об Оле Драницыной от Шубина, Крымова и Корнилова, который, в свою очередь, многое узнал от Людмилы Голубевой. Ей надо было окончательно сбить с толку Драницыну, чтобы, воспользовавшись ее состоянием, выяснить, где хранятся ключи от квартиры Пермитина. Ей казалось, что она уже знает, кто убил Ларчикову и стрелял в Олю. Оставалось только раздобыть доказательства. Но как проникнуть в его квартиру, не вызвав подозрения у преданной ему соседки?