Саврола
Шрифт:
Теперь послышался отдаленный звук стрельбы, который доносился от дворца. Это продолжалось в течение всего утра. Но Мигуэль, увидев, что на улицах снова стало тихо, вышел из укрытия и опять вошел в комнату.
— Я хочу увидеть президента, — сказал он.
— Моего мужа? — спросила Люсиль.
— Нет, ваше превосходительство, сеньора Савролу.
Мигуэль умел быстро приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам. Люсиль вспомнила об офицере и упомянула о нем Мигуэлю, сказав, что тот наверняка проводит его в мэрию.
Секретарь очень обрадовался этому известию. Он побежал вниз по лестнице,
Старая няня, практичная душа, занялась приготовлением завтрака. Стараясь отвлечься от своих мыслей, Люсиль принялась помогать ей. И вскоре, так уж мы устроены, она получала удовольствие от бекона с яйцами. Они с облегчением узнали, что у наружной двери был снова поставлен караул. Это обнаружила Беттина, поскольку Люсиль, настроение которой в принципе не изменилось, не хотела выглядывать на улицу, где она наблюдала такие жуткие сцены. И она правильно поступила, поскольку, хотя баррикада была всеми покинула, двадцать безжизненных тел лежали на ней и вокруг нее. Лишь несколько часов назад они были людьми. Но примерно в 11 часов на это место прибыли рабочие с телегами для мусора. И вскоре лишь пятна крови на мостовой напоминали о том, что здесь были разрушены не только какие-то вещи.
Утро тянулось медленно и казалось тревожным. Стрельба вблизи дворца была непрерывной, но отдаленной. Иногда она усиливалась и раздавался приглушенный грохот. В другие моменты отдельные выстрелы звучали как стремительные удары. Наконец, примерно в половине третьего, стрельба внезапно прекратилась.
Люсиль задрожала. Так или иначе, конфликт был урегулирован. Ее мозг отказывался анализировать возможные последствия. Время от времени она пыталась прильнуть к старой няне, охваченная безумным страхом. В другие моменты она помогала ей по хозяйству или пробовала различные блюда, которые Беттина готовила для Люсиль, надеясь порадовать ее.
Зловещее молчание, которое возникло после прекращения огня, продолжалось недолго. Именно когда Беттина уговаривала Люсиль поесть немного сладкого кремового пудинга, приготовленного специально для нее, раздался взрыв огромной пушки. От страшного грохота, хотя он слышался издалека, затряслись окна. Она вздрогнула. Что же случилось? Она надеялась, что все уже закончилось. Но один взрыв следовал за другим, и тогда грохот канонады, доносившийся из бухты, почти заглушил все другие звуки. Это было мучительное ожидание для обеих женщин.
Глава XIX. Познавательный опыт
Лейтенант Тиро сумел добраться до мэрии, не попав по дороге в переделку. Хотя на улицах было много встревоженных людей, это все-таки были мирные граждане. И когда он объявил, что был послан для встречи с Савролой, они позволили ему пройти. Здание муниципалитета было величественным сооружением из белого камня. Его украшали изумительные скульптуры тонкой работы. Перед зданием простирался обширный внутренний двор с тремя воротами, защищенный железной оградой. В нем привлекал внимание великолепный фонтан, окруженный мраморными фигурами умерших городских вельмож. В нем непрерывно журчала вода, навевая покой и радость. Это прекрасное здание олицетворяло роскошь и величие столицы Лаурании. У центральных ворот стояли двое часовых из армии повстанцев с поднятыми штыками. Они
Тиро без особого труда пробрался сквозь толпу, но его путь преградили часовые, стоявшие у ворот. Они отказались пропустить его, и в какой-то момент он опасался, что напрасно взял на себя риск. К счастью, один из муниципальных служащих, слонявшихся по двору, узнал его как адъютанта Молары. Он написал свою фамилию на листке бумаги и попросил этого человека передать его Савроле, или, как теперь его называли, президенту Совета общественной безопасности. Служащий удалился, и через десять минут он вернулся с офицером, одетым в мундир, который украшала красная лента революционной партии. Он пригласил младшего офицера немедленно следовать за ним.
В вестибюле здания мэрии толпились взволнованные патриоты, блиставшие красноречием. Они страстно желали служить великому делу борьбы за Свободу, если только это не было связано с риском для жизни. Все они носили красные ленты и громко говорили, обсуждая депеши с поля боя, которые часто доставлялись посыльными и вывешивались на стенах. Тиро и его сопровождающий направились через вестибюль и, поспешно пройдя по коридору, оказались у входа в небольшое помещение штаба революционного комитета. Повсюду сновали вооруженные люди. Офицер, стоящий на посту у двери кабинета, объявил о прибытии Тиро.
«Конечно, — послышался хорошо знакомый голос, — пригласите!» И Тиро вошел. Это было небольшое помещение со стенами, обшитыми панелями. Два высоких и встроенных глубоко в стену застекленных окна были занавешены тяжелыми выцветшими шторами красноватого цвета. Саврола писал за столом, расположенным посередине комнаты. Годой и Рено разговаривали, стоя у окна. Другой человек, которого он не узнал в этот момент, что-то быстро записывал, сидя в углу. Великий демократ почтительно посмотрел на него.
— Доброе утро, Тиро, — приветливо сказал он. Однако, увидев мрачное и взволнованное лицо юноши, он спросил его, что случилось. Тиро немедленно сообщил ему о желании президента сдать дворец.
— Ну, и в чем проблема? — недоуменно поинтересовался Саврола. — Там ведь находится Море, а он обладает всеми полномочиями.
— Он мертв.
— Каким образом? — спросил Саврола низким надломленным голосом.
— Пуля попала ему в горло, — лаконично ответил младший офицер.
Саврола страшно побледнел. Он любил Море, и они уже давно дружили. Его охватило чувство глубокого отвращения ко всей этой бойне, но он преодолел его. Это было не время для сожалений.
— Вы хотите сказать, что осажденные не согласятся на капитуляцию?
— Я хочу сказать, что, возможно, к настоящему времени все они уже зверски уничтожены.
— В какое время был убит Море?
— В четверть первого.
Саврола взял в руки телеграмму, которая лежала у него на столе.