Савва и ангелы
Шрифт:
Виктор Грозман старался контролировать весь цикл движения кофе от поставщика в чашку: импортировать зелёное зерно, делать собственную обжарку и подавать кофе в своих «особых» заведениях типа «Коферум», «Кофесмысл» и «Брю-бар» [12] . Это позволяло повышать качество продукции и расширять ассортимент привозимого из всех взращивающих кофе стран: Кении, Эфиопии, Бразилии, Малайзии и других.
Лилия начинала свою карьеру в компании с внедрения брю-баров. Их отличие от большинства кофеен состояло в том, что кофе там варили не только
12
Брю-бар – от слова brew (англ.) – заваривать.
Правда, Грозман утверждал, что самым популярным напитком среди любителей кофе оставался капучино, однако это обстоятельство не помешало Лилии доказать правомерность изготовления авторских напитков, подчёркивающих состоятельность всей компании на российском рынке, и подняться до уровня эккаунт-директора Double C.
Утро в четверг двенадцатого августа началось для Лилии с посещения флагманской кофейни «Вигро» в Милютинском переулке. Раз в месяц бариста – профессиональные варщики кофе – собирались там на каппинг – тестирование молока. После ограничения импорта в результате западных антироссийских санкций финское молоко пришлось замещать отечественным, и прошло достаточно много времени, прежде чем нашёлся поставщик, качество молока которого устроило руководство компании. И клиентов, разумеется. Однако не всё с этим было гладко, надо было постоянно снижать стоимость затрат, поиски поставщиков продолжались, и каппинг себя оправдывал.
Лилия, одевавшаяся безукоризненно, следовавшая всем правилам идеального образа (у вас пышный наряд? причёска должна быть гладкая, и наоборот), весело поздоровалась с собравшимися бариста, молодыми, модно одетыми (многие из них оканчивали институты, никак не связанные с кофе-бизнесом, половина – мужчины), толпившимися у стойки бара, и все начали рассаживаться за столики. Всего в нынешнюю пятницу собралось пятнадцать человек.
Лилия села тоже, рядом с заместителем директора компании Ванессой Римской. Ванесса была старше её на двадцать лет, однако, несмотря на возраст и «крокодилью» внешность, носила короткие юбки и обтягивающие платья, не стесняясь своих не по-женски мускулистых ног.
Перед всеми поставили высокие стаканы с молоком.
– Рязанская Чернава, – объявил менеджер по импортозамещению Феоктист Кошкин, тряхнув роскошной гривой чёрных волос.
Шутки и смех за столом стихли. Бариста дегустировали молоко.
– Органолептические показатели в зоне первого класса экологической чистоты, – добавил Кошкин.
– Вкусно, – сказала Лилия.
– Так себе, – поморщилась Римская. – Слишком жирное.
Послышались голоса остальных заварщиков:
– Неплохо…
– Мне кажется, или оно
– Действительно вкусное, с горячим хлебушком бы его…
– Надо проверить на кипячение…
– А жирность можно убавить.
– Можайское, – объявил Кошкин. – Третий комбинат.
Вслед за молоком из можайского животноводческого комплекса продегустировали семёновское из-под Ярославля, волоколамское, раздольное из-под Тулы и ещё четыре разных молочных напитка с минимальным процентом жирности, а также несколько порций сливок.
Обсудили достоинства каждого, выбрали производителей и поставщиков, поставили свои подписи под опросным листом и выпили по чашке кофе.
Лилия любила кофе с кислинкой, поэтому выбрала кенийский сорт. Ванесса же предпочитала горький и сильно обжаренный, при этом она курила, и сидеть рядом с ней в облаке дыма было не очень приятно.
Кто-то из некурящей молодёжи заговорил о «культуре курения», возможно, и непреднамеренно; в кофейне в рабочее время никто не курил, все соблюдали запреты, объявленные думскими законами.
Римская привычно поморщилась, но сигарету потушила, не докурив.
– Нет никакой «культуры курения», – заявила она. – Это вам не литература. С меня пример не берите. Если мы начнём объявлять «культурой» все наши вредные привычки и предпочтения, то почему нельзя назвать «культурой» пьянство? Притоны с наркотой и бордели – «заведениями культуры лёгкого поведения»? Создать «культуру киллерства»?
Кошкин хихикнул.
– Я бы не прочь поработать в заведениях «культуры лёгкого поведения».
Ванесса сурово посмотрела на менеджера.
– Вы и так слишком раскованны, молодой человек. Хоть бы дреды срезали, противно смотреть! Дай вам волю, вы бы во все сферы жизни внедрили «культуру лёгкого поведения».
– Я пошутил, – запротестовал Кошкин. – Надо жить и общаться легко, без напряга, радостно, пить больше кофе. И всё будет хорошо.
Коллеги менеджера засмеялись. К его шуткам привыкли, как и к ворчанию Римской.
– Ты на машине? – спросила она у Лилии.
– Нет, сегодня оставила дома, разъезды, мне легче и быстрей добираться на метро.
– Садись, подвезу.
– Спасибо, я бы хотела пройтись пешочком.
– Есть о чём поговорить по дороге, поехали.
Заинтригованная Лилия попрощалась с коллегами, заняла переднее пассажирское сиденье в салоне роскошного белого «Порше Аллигатор» Римской.
Водила свой аппарат Ванесса по-мужски резко и уверенно, находя для обгона такие карманы в сплошных автомобильных рядах, на какие Лилия никогда бы не решилась.
– О чём вы хотели поговорить, Ванесса Григорьевна? – спросила она, напрягаясь при очередном притирочном обгоне.
– Не о чём, а о ком, о твоём муже.
– Да? – удивилась Лилия.
– Он у тебя красавец.
Лилия озадаченно нахмурила брови.
Красавцем Савва не был, в гламурно-куртуазном смысле этого слова, но у него была отличная фигура, он был высок и строен, отлично сложён, а острый взгляд серых глаз и энергичная складка губ показывали, что этот человек с твёрдыми убеждениями и решительным характером привык и приказывать, и повиноваться приказам.
– В общем, он мне нравится, – попробовала пошутить Лилия.