Сайберия. Пожиратель
Шрифт:
– Секач! – выкрикнул кто-то, и студенты прыснули врассыпную, словно потревоженная рыбья стайка.
– Отойти всем! – рявкнул Боцман, в руках которого уже каким-то чудом успел оказаться наган. – Не злите его!
Вепрь с ходу, не останавливаясь, сшиб с ног попавшегося ему на пути парнишку, подбросив его высоко в воздух, будто тот был тряпичной куклой. Движение животного было нереально быстрым – показалось даже, что он будто бы размазался в воздухе, мгновенно перетекая из одной точки пространства в другую. Ринулся дальше и чуть было не повторил то же самое со вторым, но тут на его пути оказался
– Назад, Кочанов! Не геройствуй!
Голос Боцмана заметно дрогнул. Пытаясь отпугнуть зверюгу или хотя бы отвлечь его от студента, он сделал несколько шагов в сторону зверя и пальнул в воздух. Стрелять в самого кабана пока не стал, и я уже понял, почему.
Вепрь был матёрый, крупный, отожравшийся за лето, и револьверные пули его только разозлят. Но главное даже не в этом. Я ещё из-за кустов разглядел яркую, как пламя костра, багрово-оранжевую ауру.
Секач-то непростой. Одарённый. Точнее, изменённый, поправил я себя, вспомнив лекции Коржинской. Зверюга приноровилась поглощать не только корешки да шишки, но и эдру, и весьма в этом деле преуспела.
Это отражалось на нём даже визуально. Щетина на спине поблескивала металлическим отсветом и больше напоминала иглы дикобраза, копыта были размером с чайное блюдце, а помимо полуметровых клыков на лбу и морде отросла добрая дюжина острых костяных шипов. При этом на боках были заметны десятки застарелых шрамов – похоже, подраться кабаняка любил, причём с обладателями неслабых когтей. И помогали ему в этом не только клыки и свирепость, но и Дар.
Аспект его с ходу определить было сложно, а уж тем более его конкретное воплощение. Но, похоже, эти его мгновенные перемещения, едва заметные глазу, мне не привиделись. А может, зверь и ещё что-то умеет, но проверять это, если честно, не хотелось. Лучше уж покончить с этой свинотой раньше, чем она успеет кому-то навредить.
– Сибирский, куда?! Стой, дурак!
Вопли Боцмана я услышал мельком, уже за спиной, потому что на всех парах рванул кабану наперерез.
«Ко мне! Слышишь, животное? Ко мне!».
Секач, оглушительно фыркнув, как раз ринулся на Кочанова и застывших неподалеку от него приятелей, но услышав мой мысленный приказ, вдруг замер, остановившись так резко, что взрыл передними копытами землю.
Парням эта секундная заминка позволила прийти в себя и отпрянуть в сторону. Кудеяров, споткнувшись, завалился на спину, но пополз дальше прямо так, отчаянно отталкиваясь от скользкой сырой земли ногами и локтями. Кабан дёрнулся вслед за ним, и бедняга заорал в голос.
«Ко мне!!».
Зверюга взвизгнула и замотала башкой, словно пытаясь освободиться из невидимой сети. Длинная щетина вдоль хребта, больше похожая на иглы, вдруг вздыбилась, сделав чудовище визуально ещё больше.
Я в несколько прыжков преодолел разделяющее нас расстояние и остановился в нескольких шагах перед зверем, загораживая ему путь. Правый кулак сжался до побелевших костяшек, острый конус эдры, заряженной Аспектом Укрепления, заставлял воздух перед ним дрожать, как рябь на воде. Но я продолжал накачивать его
Препод, как назло, тоже пошёл в атаку. Тоже побежал на кабана, матерясь на чём свет стоит и приказывая мне убраться. На бегу высадил в него весь барабан нагана и, отбросив бесполезный ствол, выхватил из-за пояса нож.
Эти маневры вызвали у меня лишь вспышку раздражения. Нет, я всё понимаю, ты преподаватель, и пытаешься уберечь студентов от опасности. И вообще, бывший вояка с геройским прошлым. Но куда ты лезешь-то со своей пукалкой? Не видишь, что за чудовище перед тобой?
Кабана револьверные пули не особо впечатлили, но отвлекли. Ещё раз дёрнув башкой, он сбросил с себя морок и оглянулся в сторону орущего на него Боцмана.
– Сибирский, назад! – выкрикнул преподаватель, резкими взмахами ножа пытаясь отвлечь зверюгу на себя.
– А ну, молчать! – рявкнул я на него в ответ и, подхватив левой рукой валяющийся под ногами камень, швырнул его в секача.
Тот снова развернулся на меня. И вдруг ломанулся вперёд с такой скоростью, будто его в пушку зарядили и выстрелили. Снова врубил этот свой форсаж – метров пять преодолел буквально за мгновение. Я едва успел встретить его ударом сверху вниз – коротким и резким, без замаха.
Впрочем, сила самого удара в данном случае не имела особого значения. Важна была лишь точность и количество влитой эдры.
Внешне, наверное, выглядело эффектно. Визжащий кабан, который должен был меня сшибить с ног не хуже грузовика на полном ходу, будто с разбегу воткнулся в невидимую преграду. Визг резко оборвался, сама щетинистая туша резко уткнулась башкой в землю и по инерции кувыркнулась. Я едва успел отскочить в сторону, чтобы меня не задело.
Рухнул секач рядом, так что земля под ногами ощутимо содрогнулась. Захрипел, замолотил в воздухе всеми четырьмя копытами, взметая в воздух целые комья сырого дёрна. Вся морда его была раздроблена и смята так, будто угодила под паровой пресс, левый клык и большая часть костяных наростов на морде торчали обломками.
Но тварь была ещё жива. Примерившись, я саданул снова, с не меньшей силой, и опять целясь в голову. На этот раз звук удара было хорошо слышно – жутковатый, глухой, влажный, будто здоровенной кувалдой ухнули по сырому бревну. Кабан резко замер, словно его выключили. Но я на этом не остановился – переключился уже на основной свой Аспект и запустил в него призрачные щупальца и принялся жадно поглощать свободную эдру. Втянул её в себя за пару секунд, потом, разрывая и переваривая тонкое тело, добрался до узла-сердечника, содержащего саму суть Дара.
Не знаю, сколько конкретно это длилось – вряд ли дольше десяти-пятнадцати секунд. Я в эти мгновения не замечал ничего вокруг – процесс поглощения чужого тонкого тела захлёстывал меня волнами эйфории, и отвлечь от него меня, наверное, не мог бы даже выстрел в упор. Не знаю, как это выглядело со стороны, но, наверное, жутковато – я замер, оскалившись, дрожа и простирая руки перед собой, будто пытаясь поднять что-то тяжелое. И это тяжелое действительно приподнималось – туша кабана на пару мгновений даже оторвалась от земли, но потом рухнула, стоило мне закончить.