Сайонара
Шрифт:
– Цуру-сан?
– Ага, Цуру-сан.
– Цуру-сан? Глава корпорации, который всегда поет в караоке «Джонни, будь хорошим»?
– Вот именно.
– Шутишь? И ты позволила ему заглянуть себе под юбку? Нет, Катя, скажи мне, что на тебе из белья осталось хоть что-нибудь!
– Да ему и надо-то было всего пять минут! Самые легкие тридцать тысяч йен в моей жизни! А еще он предложил мне сорок, если я на него пописаю.
– И ты пописала?
– Я выпила два литра «эвиана» из мини-бара, затем
Я не знала, верить ей или нет.
– Катя, какое дерьмо.
– Ничего я не дерьмо. – Затем, улыбнувшись, она продолжила: – Ну… бываю порой.
Вряд ли все было именно так. Катя так потрясающее врет, что я почти никогда ей не верю. Она достала «Мальборо» и чиркнула спичкой из тонкого коробка с надписью «Сайонара» на боку. Легкая сосредоточенность застыла на ее лице, пока Катя раскуривала сигарету. Рука Юдзи опустилась на мое колено. Легкое пожатие собственника – и рука тут же убралась. Вдыхая дым сигареты, Катя обнажила кривые зубы в хитрой усмешке.
Три часа ночи. Танцпол залит светом стробоскопа, варясь в собственном адском соку. Как интересно наблюдать за человеческими существами, связанными между собой только танцполом и ночью! Глаза, как блюдца, море конечностей; которыми управляет маньяк-кукловод. Вскоре сейсмическому грохоту уже невозможно противостоять… Мы спустились на танцпол. Сначала я контролировала себя, затем попала в общий ритм, приличия и комплексы улетели прочь. Катя казалась более сдержанной: она танцевала, не сходя с места. Покачиваясь в танце, я сказала ей об этом. Наверное, так танцуют на украинских дискотеках? Все время забываю спросить. Юдзи наверху, но мне его уже не хватает. Его широкоплечей уверенности в себе, его руки на моем колене. Как я раньше жила без него?
Скоро танец стал таким же нудным, как стояние на автобусной остановке. Мы с Катей заказали в баре водку с тоником и удалились в чилл-аут, где уселись в двухцветные, похожие на мешки кресла. Здесь играла спокойная музыка, несколько девушек танцевали, медленно и сосредоточенно. Едкий запах марихуаны доносился от компании парней с флюоресцирующими дредами. Я вытянула перед собой ноги и задала вопрос:
– Если бы ты могла поехать куда угодно, куда бы ты отправилась?
Я спросила просто так, для поддержания беседы, но Катино долгое «хм-м-м» заставило меня подозревать, что ответ будет вполне серьезным.
– На седьмой этаж универмага «Ханкуи».
– Я говорю о целом мире! Украина, Китай, Шри-Ланка… да куда угодно!
– Если хочешь знать, однажды я попала там на распродажу Кристиана Диора с восьмидесятипроцентной скидкой!
– Универмаг в трех остановках на метро! Где твоя любовь к путешествиям?
– Ну, я ведь приехала в Японию, – протестует Катя.
– Ты живешь тут три года! Неужели тебе не надоело?
– Надоело? Вовсе нет!
– Ты же не собираешься оставаться здесь
– Ну, может быть, отправлюсь паломницей в Тибет или полечу во Флориду, чтобы искупаться в океане с дельфинами. Или найду богатого извращенца и выйду за него замуж. Какая, к чертовой матери, разница?
Я рассмеялась. Лучше закончить разговор, раз Катя так обидчива. Рука ее потянулась к моему затылку приподняла прядь волос.
– Обрежь волосы, как у той девчонки. Тебе пойдет.
Появился Юдзи, он сопровождал Ямагаву-сан в прогулке по клубу. На мгновение они задержались в дверях – Юдзи возвышался над своим боссом на пару дюймов.
– Тебе не кажется, что Ямагава-сан староват для подобных мест? – шепнула я Кате.
Наверху, в интерьере из плюшевых диванов, в изысканном свете свечей Ямагава-сан был вполне на своем месте; внизу, среди сексапильных юных модников, он казался самозванцем. Юдзи с боссом направились к нам. Я выкарабкалась из кресла и подала руку Кате.
– А мы думали, вы танцуете. Мы искали вас.
Юдзи коснулся моего плеча.
Он улыбнулся, и комната для меня вмиг опустела. Надо держать себя в руках.
– Мы устали, – сказала Катя.
Она соломинкой перекатывала льдинки в бокале и впервые за вечер обратилась к Юдзи.
– Да, пора домой.
Я надеялась, Юдзи вспомнит, что я проработала в баре восемь часов. Вместо этого он сказал:
– Мэри, Ямагава-сан хотел потанцевать с тобой. Я ему обещал. Не возражаешь?
Не возражаешь? Наверное, он решил, что я работаю не только на его мамашу, но и на него? Я бросила на Юдзи взгляд, не оставлявший сомнений в моих чувствах. В ответном взгляде читалось нетерпение.
– Конечно, не возражаю.
Тепло улыбнувшись Юдзи, я отдала ему стакан и взяла его босса под руку.
Музыка словно уменьшилась в размерах – барабан, бас-гитара и бесполый голос, парящий в разреженном гелии. Две девушки раскачивались, словно подсолнухи на длинных стеблях. Один из парней с дредами колотил по воображаемым барабанам – его движения нисколько не напоминали танцевальные. Прочие посетители, развалясь, сидели вокруг – измученные жертвы собственного гедонизма. С помятой улыбкой Ямагава-сан положил руки мне на пояс, Пришлось напомнить себе, что окружающим нет да нас никакого дела, a вот Юдзи будет рад, что я исполнила каприз его босса.
– Вы часто здесь бываете? – спросила я, пока мы спотыкались; изображая танец.
– Редко, и обычно вниз не спускаюсь. Но Юдзи решил проведать свою симпатичную англичаночку, и я тоже решил размять ноги.
Мои запястья едва прикасались к плечам Ямагавы, а его широкие руки с силой обхватили меня за талию. Вблизи было видно, что лицо у него морщинистое и шероховатое, а брови тронуты сединой. Он пользовался лосьоном после бритья «Олд спайс» – это напомнило мне о моих дядюшках с их курительными трубками и о старомодных семейных посиделках.