Сайт знакомств
Шрифт:
Креслава примерно оценила её возраст.
– Думаю, максимум лет сорок. Не больше.
– Правда? – женщина повернулась к Креславе. – А что будет через сорок лет?
Усатый хмыкнул.
Рядом лежало несколько номеров корпоративной газеты «Ньюсити-Фарм. Медревю». Чтобы скоротать время, Креслава открыла самый свежий. Блоки социальной политики корпорации. Награждение отличившихся специалистов. Обзор предстоящего собрания, посвящённого Дню медицинского работника. Советы о том, как вести здоровый образ жизни. Погода…
«В будущее с Лейковазаномили как творится История»
«Благодаря самоотверженной
Стоп! А Лейковазан – не тот ли препарат, который разработали лет пятнадцать назад для профилактики заболеваний, вызывающих вторичный иммунодефицит?
Креслава нахмурилась от догадки. Насколько ей известно, работы по Лейковазану (тогда этого названия не было и в помине) начались лет пятнадцать назад. Об этом ей рассказывал Ковалёв. Планировалось применять его для лечения заболеваний, вызывающих вторичный иммунодефицит. И препарат отлично себя зарекомендовал. Клинические испытания показали настолько высокую эффективность, что решено было попробовать испытать его на пациентах с некоторыми первичными иммунодефицитами. По некоторой информации, в ряде случаев даже не пришлось прибегать к операции по пересадке костного мозга у детей. Но спустя несколько лет программу неожиданно «заморозили». По официальной причине – в связи с разработкой более эффективного препарата нового поколения, в свете недавних открытий в области медицины и химии. Результаты засекретили, а о новом лекарстве так ничего и не слышно. И вот «старый» препарат в дополнение к внутреннему коду получает патентованное международное название «Лейковазан», обретая новую жизнь. Интересно…
– Девушка, вы крайняя?
Креслава оторвала взгляд от газеты, непонимающе посмотрев на стоявшую рядом девушку.
– Она, она, – подсказал Усатый.
– Что? А, да, я, – и отложила газету в сторону. Погружённая в раздумья, она не видела подошедшую девушку и не слышала её вопроса.
– Я отлучусь ненадолго.
Девушка кивнула.
В холле, вытащив из держателя последний стаканчик, Крис налила воды из кулера. На стене висела плазменная панель, на которую раньше она не обратила внимания. Видимо потому, что она тогда не работала. Перед телевизором на диване сидели двое мужчин иженщина в сиреневом платье, та, что встретилась при входе на этаж с посудой на подносе. Последнего при ней теперьне было.
Помыла.
Шла какая-то программа. Иосиф Пригожин отвечал на вопросы.
– Иосиф Игоревич, – ведущий в модном пиджаке с напомаженными волосами был деланно расслаблен, – ещё сравнительно недавно вы, так сказать, обеими руками поддерживали конкурс «Евровидение», считая его значительным культурным явлением. Подчёркивали его важность. Говорили
– Я и сейчас так считаю, ничего не изменилось, – Пригожин не дал ему договорить. – Я, как продюсер, не могу упустить из поля зрения мероприятие такого масштаба. Победа Димы Билана продемонстрировала колоссальный творческий потенциал России. Продемонстрировала наличие большого количества талантливой молодёжи нашей с вами родины... – На экране в студии появился фрагмент победного выступления Билана 2008 года. Певец лежит на спине, в одной руке микрофон, вторая вытянута вперёд. Эдвин Мартон поддерживает выступление скрипкой Страдивари. Спустя несколько мгновений, когда они уже на льду овала в свете софитов, к ним присоединяется Плющенко. Зал аплодирует. Выступление и правда потрясающее. – …Можно с уверенностью говорить о том, что мы уже заявляем себя на мировой сцене, – закончил он фразу.
– Однако позже в интервью «Российской Газете» вы кардинально меняете свою позицию относительно конкурса, заявляя, что чуть ли не пора проводить своё «Евровидение». Как вас понимать?
– Моё отношение к «Евровидению» как конкурсу творческих коллективов и отдельных исполнителей разных стран не изменилось. Что касается талантов и искусства, то их надо поддерживать всеми способами и средствами. И любое мероприятие, тем более масштаба «Евровидения», это не что иное, как пропаганда определённых ценностей.
Ведущий слегка наклонился к собеседнику:
– И какие же ценности дарит нам «Евровидение»?
– В этом-то и заключается проблема. Зародившись как демонстрация вокальных талантов, конкурс постепенно стал превращаться в показ всякой нечисти вроде фриков, трансов, геев и прочих сексуальных меньшинств. И творческая составляющая стала ничтожно малой. Это не может не беспокоить.
– Но ведь это общая тенденция – пропаганда свобод. В том числе свободы творческого самовыражения. Свободы слова, наконец. Весь мир встал на эти рельсы. И если, как вы говорите, мы в общемировом музыкальном тренде, нам надо подстроиться под это. Не так ли? – ведущий вёл себя явно провокационно.
– Отнюдь нет. Я так не считаю, – Пригожин сделал паузу. – Музыкальный конкурс и конкурс фриков, в котором всё подчинено эпатажу, – далеко не одно и то же.
– Но ведь если взять такую законодательницу шоу-моды, как Америка, там есть Мэрилин Мэнсон…
– Там хоть понятно, зачем это сделано. И Америку нельзя назвать безусловным двигателем шоу-прогресса, раз уж мы так с вами выражаемся, – парировал Пригожин ведущего.
– А Элтон Джон? – не унимался тот.
– Элтон Джон – великий музыкант, он никогда не покажет со сцены грязь.
– Как известно, вы поддерживаете идею сбора подписей за бойкот конкурса из-за участия в нём трансвестита из Австрии. Что думаете по поводу успеха этого мероприятия? Примут ли к сведению организаторы ваш, так сказать, демарш?
– Для начала скажу, что наша инициатива давно миновала стадию идеи и находится на этапе реализации. Не только мы, но и Белоруссия также организовала сбор подписей. А такие страны как Хорватия, Словакия, Чехия, Люксембург и некоторые другие вообще уже отказались от участия.