Сбежать от стального короля
Шрифт:
И можно будет снова обняться. Мне вспомнился наш поцелуй...
Стоп.
Куда-то не туда меня мысли заводят. Отвлечь-то я отвлеку, кто бы спорил, но дальше... Себе можно признаться откровенно: Эрвин, отбросивший оковы светских жёстких правил, живой Эрвин мне очень-очень нравится. Я бы с удовольствием окунулась в головокружительный «ауриканский» роман, но ведь ушлый гном рассчитывает жениться на мне. И я чувствую, что мужчина мне искренне симпатизирует, по взглядам, по мимике видно, что я ему тоже нравлюсь. А значит, заигрывать с Эрвином будет просто нечестно,
Нет, семья, дети у меня будут. А ещё, я уже твёрдо решила: у меня будет брачный контракт, в котором совершенно чётко и недвусмысленно будут зафиксированы мои права и равенство с мужем.
Эрвин же не просто несс, а наследник лорда Маубенроя, и будущая леди Маубенрой неизбежно должна подчиняться правилам, по которым живут стальные короли. Стало быть, смотрим правде в глаза: брачный контракт, приемлемый для меня, никогда не будет таковым для несса Маубенроя, и, наоборот, я никогда не смогу принять оковы светских условностей, которые идут в комплекте с Эрвином. То есть могла бы... но год-два я вытерплю, а потом взвою. Не смогу.
А стало быть, вывод однозначный: как бы ни был мне приятен сам Эрвин, я буду держать наше общение строго в деловых рамках. Чтобы не давать напрасных обещаний.
Глава 42
– Горнюки маленькие, опять вся одежда мокрая, - в один из дней меня разбудила тихая ругань Эрвина на соседнем плотике. На ночь он всегда заякоривал свое плавсредство рядом с моим. Я потянулась, откинула мягкую циновку, служившую мне одеялом, зажмурилась от бьющих в щели первых солнечных лучей и мысленно хихикнула: гном оказался неотразим для ручных «меньших братьев» нашего племени.
Эти хитрые зверушки приходили спать на его плот целыми семействами и неизменно устраивали себе гнездо в его постели. А кто не поместился - стаскивали одежду (даже когда Маубенрой, наученный горьким опытом, стал вешать ее на торчащие из крыши шалаша колышки) и гнездовались в его штанах.
К недоумению и шумному негодованию Эрвина, эту дурную привычку у зверят переняла и Касавка. Мелкая синеглазая паршивка в свои неполные два года плавала не хуже настоящих выдрят и, проснувшись ночью, неизменно покидала материнский плотик, чтобы осчастливить большую белую «грелку» своим присутствием у нее на груди. Или на животе. Или под мышкой.
Эрвин беспомощно и очень смешно ругался, но спал теперь чутко, ибо очень боялся во сне ненароком раздавить незваную гостью. А я каждый раз ловила себя на совершенно неуместных мыслях - из этого парня получился бы отличный отец... да тьфу на него. Не-не-не, не надо нам таких мыслей. У нас алмазы на кону, и вообще...
День за днем незаметно уплывали от нас по течению реки, и мне уже начало казаться, что мы с гномом всегда жили на плотах рядом с племенем выдр и вечность неспешно двигались по серебристо-рябой блестящей ленте воды среди густо-зеленых берегов. Это странное состояние безвременья... и спокойного счастья.
И вдруг в один момент все переменилось.
Этот день начался как обычно. Утром
Внезапно заволновались выдры. Мокрые тельца буквально взбурлили в воде между берегом и крайними плотами, зверьки выпрыгивали из реки на связанные тростниковые площадки и тревожно свистели.
Я отреагировала не сразу, а вот Маубенрой моментально напрягся. Речное племя тоже подобралось, прекратило обычную утреннюю перекличку, взрослые резкими криками созвали детей и быстро стали уводить их на те плоты, что дальше от берега. Прозвучали резкие команды.
– Отступаем к плотам, - перевёл для меня Эрвин. Казалось бы, с племенем я дольше, а «военную» тематику мужчина просёк в разы быстрее меня, сориентировался и буквально закинул меня к себе за спину, когда из зарослей полетели короткие дротики.
Чё-о-орррт! На нас напали?! Кто это?!
Я попыталась всмотреться в заросли тростника, но бесполезно. К тому же Эрвин оттеснял меня все дальше от берега, с плота на плот, и одновременно перебирал начинку своего поясного кошелька. Теперь-то до меня дошло, почему он отказался от Ивасикиных шорт: к ним кошель не прикрепишь.
Это случилось одновременно: Маубенрой вытащил нужный кристалл, как-то хитро раскрутил на цепочке, и в воздухе возник полупрозрачный щит. И тут же вылетевшие из зарослей короткие стрелы... дротики ударили в преграду и безвредно осыпались в воду. Тростниковые стены по берегам реки разочарованно и страшно взвыли, и новая порция дротиков обрушилась на те плоты, куда щит не дотягивался. Но напрасно - сообразительные выдры уже поняли, что к чему, и частично попрыгали в воду, скрываясь от выстрелов, а частично рванули к Эрвину, создавшему волшебный зонтик. Плоты, повинуясь дружным толчкам шестов, стали быстро отходить от берега к середине реки.
Я все никак не могла сообразить - это все происходит на самом деле?! Спокойное путешествие по реке расслабило и заставило как-то забыть, что вокруг на самом деле дикий, неисследованный материк, а не курорт. И такая резкая перемена сначала ввела меня в ступор. Хорошо, Эрвин оказался более подготовленным... А я, дура, еще нос задирала перед городским гномом, опытная походница. Если бы он не тащил меня буквально за шиворот, я бы не успела убраться с опасного места.
Поняв бесполезность обстрела, враги, наконец, выскочили из засады. Такие же черные и довольно мелкие, как и выдры, но их было много. Слишком много тех, кто рванул к уходящим плотам по мелководью.
Кристалл таял на глазах, а Эрвин не ограничился одним артефактом. В его пальцах мелькнул крошечный рубин. Или не рубин? Камешек красным росчерком умчался к врагам, и впереди полыхнул огонь.
Нападение захлебнулось, едва начавшись, черные тени отпрянули обратно под защиту зарослей тростника. И стало тихо, только где-то вдалеке еще трещали высохшие стебли и качались пушистые макушки местного рогоза.
Сердце колотилось где-то в горле, запоздалый страх нахлынул волной, и я едва сумела онемевшими губами выговорить, обращаясь ко всем сразу: