Сбежавшая невеста
Шрифт:
А потом в ней что‑то ломалось, и она не могла поднять головы, есть, мыться. А потом снова воскресала! И они снова летали! Смеялись, пели и танцевали! А потом опять — упадок. В такие моменты бабушка с дедушкой приезжали за ними, забирали их домой и умоляли Чери оставить Дженифер у них. Девочке нужна стабильная жизнь, говорили они.
Но Чери нуждалась в дочери, и Дженифер должна была оберегать свою мать.
Так что еще в детстве Дженифер научилась заботиться о себе, развлекать себя и обеспечивать свою безопасность в самых что ни на есть опасных условиях. Она сменила семнадцать школ. Конечно, она выросла одинокой, но кто бы мог стать иным при таких обстоятельствах?
И тут Дженифер поняла, в чем дело. Уже будучи взрослой, она не могла заводить друзей, поскольку всегда была связана обязательствами с каким‑нибудь джентльменом. Вероятно, одинокое существование с детства стало для нее привычным образом жизни.
Она научилась спать в хаосе и оставаться спокойной во время тяжелых периодов. Несмотря на то что ее мать была безумна, Дженифер часто очень сильно скучала по ней. Не важно, находилась ли она в приподнятом настроении или страдала от депрессии, мать всегда была очень милой. Чери была похожа на ребенка, любящего и беззащитного.
Дженифер редко рассказывала кому‑нибудь о своем детстве. Ник ничего не знал о ее прошлом, да и не хотел знать. Ему нравились ее длинные волосы и ноги, торчащие груди и так далее.
Теперь у нее появился человек, которому она могла все рассказать…
«Дорогая Луиза.
Детство мое было беспорядочным. Сплошная цепь неудач. Моя мать, как я теперь понимаю, страдала маниакально‑депрессивным психозом, но, поскольку мы еле‑еле сводили концы с концами, никто не поставил ей правильного диагноза.
Пару раз ее клали в больницу и лечили торазином, который напрочь выбивал ее из колеи и вызывал у нее тошноту. Естественно, она боялась врачей как огня. Хорошо, что я была ее единственным ребенком. Не думаю, что нам удалось бы справиться, если бы нас было больше. Если матери попадалась хорошая работа или мужчина, мы жили отлично, но это не могло продолжаться долго, поскольку мама впадала в ужасную депрессию и теряла работу и своего бойфренда. Когда она выкарабкивалась из нее, мы уезжали — человек, находящийся в маниакальном состоянии, ничего так не любит, как перемену мест, и стремится использовать шанс начать все сначала. Я сменила семнадцать школ. Этим, вероятно, и объясняется моя любовь к одиночеству. Когда умерли бабушка и дедушка, моя бедная мама потеряла единственное, что привязывало ее к жизни, и покончила с собой. Я знаю, что она была сумасшедшей, и иногда с ней было очень тяжело, но, когда у нее было хорошее настроение, мы жили очень весело. И еще она была очень милой. Красивой, доброй, ласковой, но эксцентричной женщиной. И она очень любила меня. Понимая, во что она превратила мою жизнь, она очень страдала. Но были и такие периоды, когда наша жизнь была вполне нормальной. Вам бы понравилась моя мама.
Не думаю, что мне хотелось бы кому‑нибудь рассказывать об этом, но спасибо за то, что спросили.
С любовью, Дорис».
«Дорогая Дорис.
Ты и вправду замечательная женщина. Не могу себе даже представить, чему ты научилась, пережив такое детство. Какая ты мудрая и терпеливая! Мне очень жаль, что в твоем детстве
Ну а теперь, когда тебе не надо ухаживать за больным человеком, как ты думаешь изменить свою жизнь?
Луиза».
Изменить свою жизнь? Дженифер поняла, что у Луизы сложилось впечатление, что ее мать только что умерла и Дженифер находится на пороге новой жизни.
Впрочем, может быть, так оно и было.
«Мы с Луизой стали подругами», — подумала Дженифер. Словно две школьницы. Такого у нее еще не было. Всякий раз, когда в детстве она начинала к кому‑нибудь привязываться, мать увозила ее в новое место, и дружба прекращалась.
Когда ей было за двадцать, она сблизилась с двумя женщинами, но дружбы не получилось, поскольку она была слишком замкнутой и любила одиночество. Женщины в обмен на дружбу должны делиться личными тайнами и секретами, а Дженифер этого не делала. Но теперь… Имея восьмидесятилетнюю подругу, она училась дружить.
Послания Луизы очень поддерживали ее, и она уже не могла без них обходиться.
Написав письмо Луизе, Дженифер начинала искать в Интернете новости о Барбаре Ноубл, но их не было. Она просматривала новости Палм‑Бич, новостные онлайн‑сайты. Время от времени она встречала имя Ника, а порой в онлайн‑газете появлялось и его фото. Он принимал участие в благотворительном турнире по гольфу в Майами и купил новую яхту. Он выделял деньги на финансирование политических кампаний и разрезал ленточку, открывая еще одно новое офисное здание. Его жены рядом с ним не было, но никого это не тревожило.
Но… если он был в Майами и занимался делами, значит, в Лас‑Вегасе его нет. Вполне возможно, он нанял людей, чтобы они отыскали ее, но она была уверена, что узнать ее теперь сможет только Ник.
Скоро ее жизнь изменится — она забудет о Нике и создаст для себя совершенно новую реальность. Она придумала новое имя в Интернете и послала электронную почту в отделение полиции при отеле МГМ в Лас‑Вегасе: «Ник Ноубл из Палм‑Бич убил свою жену, Барбару Ноубл, в отеле Лас‑Вегаса и избавился от ее тела». Дженифер кликнула окошечко «Послать» и стерла придуманное имя.
И вдруг ее охватил страх. А если ее вычислят? Впрочем, вряд ли. Однако в полиции могут связать имя Ника с ее именем и с тем фактом, что он ее разыскивает. Она подумала, не послать ли ей аналогичное сообщение во Флориду, но не смогла решиться на это. Она очень боялась, что ее найдут.
Дженифер выносила мусорное ведро из задних дверей закусочной, которые выходили на аллею, и чуть было не столкнулась с Хеддой, которая целовалась со своим бойфрендом. Хедда хихикнула и оторвалась от парня.
— Дорис, это Макс, — сказала она.
Дженифер поздоровалась, и Макс застенчиво наклонил голову, с опаской поглядывая на нее.
Дженифер подумала, что ему лет шестнадцать, как и Хедде. Росту в нем не менее ста восьмидесяти сантиметров, и он был худой как спичка. Макс носил двенадцатый размер обуви, а волосы, стоявшие торчком, осветлял, и это при черных бровях. Дженифер чуть было не сказала, что подумает о том, чтобы сделать себе такую же прическу, — но вовремя прикусила язык.
О современных подростках трудно сказать, получают ли они пособие по бедности или только делают вид. Макс носил штаны, отвисшие на заду, низ этих штанов был обтрепан, и из‑под них выглядывали трусы. В футболке красовалась пара дыр, а из ее кармана торчала бейсболка.