Сбитое дыхание
Шрифт:
Первый раз я смотрю на сцену из зала, но я не чувствую никакой злости на Кюхена, он просто хотел мне насолить, у него это получилось, а мне уже все равно.
Я закрываю глаза, погружаясь в атмосферу фанатов. Они шумят, напевая разные песни, некоторые не могут сдержать радости от того что пришли на концерт. Я наслаждаюсь этим, до тех пор, пока одна из фанатов не заехала мне своей табличкой, вернув меня в реальность. Я начинаю изучать сцену. Она не похожа на те, на которых я стояла. Сцена раскинулась на весь стадион, залезая в самые дальние уголки, чтобы все могли увидеть СуДжу. По всему
Я люблю изучать сцену, на которой мне придется работать и похоже, это вошло в привычку. Наконец погас верхний свет, заиграл Superman и на сцене появился Хек, слов которого не было слышно из-за криков этих фанатов. Я снова оглохла, но на этот раз не совсем.
Время шло, фанаты заразили меня своей энергией, и я тоже стала прыгать и кричать, а когда начинал петь Кюхен, я как дура улыбалась во все тридцать два зуба. Я так ждала его соло, потому что знала, как он волновался и как долго и усердно готовился, что почти сорвал голос.
И вот он, тот момент, когда на сцене вместо Кюхена поет свое соло ДонХэ. У меня началась паника. Что-то случилось, либо он настолько разволновался, что не смог выйти, что исключено, либо что-то случилось.
Мои ноги уверенно несут меня за сцену, мне просто повезло, что я здесь своя, и спокойно прохожу за сцену мимо Хичоля. Парень был в зале, в Вип-ложе. Он сидел там с МиЁн и смотрел ровным взглядом на сцену, будто ничего не случилось. А может, заметила только я?
Во всяком случае, я сейчас озадачена совсем другим. Я влетаю в гримерную комнату и тут же зажмуриваю глаза, потому что парни переодеваются.
– Почему сейчас поет ДонХэ? – спрашиваю я во весь голос и чувствую, как кто-то берет меня за руку и выводит за дверь, где я могу открыть глаза.
– Не могу сказать почему, – загадочно улыбаясь, говорит Йесон, – но ты должна находиться за кулисами.
– Что с Кюхеном?
– Да все с ним в порядке, будь здесь – ухмыльнулся парень и скрылся за дверью.
В общем, остальной концерт я смотрела из-за кулис, и с Кю все в полном порядке, он абсолютно спокойно пел другие песни, даже время на фансервис хватало, правда, мне так и не удалось с ним поговорить в небольших перерывах, потому что парни как сумасшедшие бежали переодеваться. Зал был в восторге от шоу, но оно почти заканчивалось.
Я несколько раз проходила до гримерки во время песен и случайно наткнулась на Хи и МиЁн в том самом месте, где все началось. Почему мне так противно смотреть на них? Эта надменность парня и виноватый вид девушки заставляют меня съеживаться от отвращения.
«Мне на них плевать!» – говорю я себе и возвращаюсь к сцене. Долгожданное соло началось. Я вернулась вовремя. Кюхен сидел на том самом отростке сцены посреди зала за синтезатором и пел, так чисто, что мне показалось это сном. Я представила, что он поет для девушки, а точнее для меня. Так красиво, но он оборвал песню на середине. Возможно, забыл слова, так я думала, в зале поднялся недовольный гул. Никто ничего не понимал, все видели, как Кю куда-то бежит, но мне не видно и я выглядываю на сцену, как раз тогда, когда парень подлетает ко мне.
– Что случилось? – испуганно
Сцена – моя жизнь. Сделав первый шаг, погрузившись в эту атмосферу, я почувствовала внутреннее спокойствие, я снова попала в свою «воду». Яркие прожектора слепят глаза, а из зала доносятся не то восторженные, не то недовольные возгласы.
Мы дошли до места, где стоял синтезатор, но его там уже не было. Мои глаза округлились, как только Кюхен стал опускаться. Сердце бешено застучало в ушах, я не знала, что делать, а в мыслях крутилось «только не это!» но именно это и случилось.
Микрофона не было, поэтому нас никто не мог слышать, даже мне трудно было понять, что говорит Кюхен из-за восклицаний, раздаваемых из зала. Все поняли, что произошло! Он опустился на колено и протянул небольшую коробочку, сказав всего два слова: «Выходи за меня!».
Я была в шоке, чувствую, как к лицу приливает кровь, а руки наоборот холодеют. Я не знаю, что ответить! Это не правильно, так быть не должно! Но почему я киваю в знак согласия? Почему он сейчас надевает на мою руку кольцо? Почему?
Он поднимается с колена и, прижав меня к себе, нежно целует. Он такой теплый, я чувствую, как от его губ по моему телу распространяется жар, он согревает, прям как солнышко. Теперь уже мое солнышко. Он такой милый, романтичный и … и мой!
Кю отстранился от меня и посмотрел в глаза. Что он пытался там увидеть? Счастье? Удивление? Там все это было. Я почувствовала, как мои глаза застилает розовая пленка, да именно это чувство окрыленности и легкости. Он тоже рад, так по-детски, что его глаза светятся.
Сейчас, стоя здесь я вспоминаю, как мы с Кюхеном мыли посуду и разговаривали об отпуске, как сидели в парке и обсуждали его успехи, как танцевали вместе. Я вспомнила как истерила из-за «молодожен» и когда он обнял меня в больнице. Даже воспоминания о вчерашнем утре, когда я ничего не могла вспомнить, сейчас были приятными. Он ухаживал за мной, когда мне было плохо. Он видел меня без макияжа, пьяной и в ужасном состоянии и остался со мной, теперь он мой.
Только сейчас до меня дошло, что мы танцуем под медленную музыку, а вокруг все как будто в замедленной съемке. Я вновь и вновь жадно хватаю улыбку Кю, мне не хватает его даже сейчас. Смотрю на губы, как же хочется попробовать их на вкус снова, но я борюсь с собой, все-таки мы на сцене. Только вот Кюхену похоже все равно на это, он сам целует меня.
Меня всю обдало огнем, эмоции вырвались на свободу, по телу пробежала дрожь. Я чувствую как по щеке бежит слеза, такая теплая и почти неощутимая.
– Вот мы и помолвлены, – шепчет Кю.
А ведь я знаю, что ему помогал ДонХэ.
====== Глава 18. Без названия ======
Зачем я согласилась? Вот сижу в машине Шивона и думаю об этом. Ноги стоят на бардачке его лексуса, а я реву, как безнадежно свихнутая девушка. Сколько я сегодня выпила? Нисколько, Кюхен отбирал все бокалы, которые попадали ко мне в руки. За что он так со мной поступил? Он снова выдернул землю из-под моих ног, снова без зазрения совести… Да о какой совести я говорю вообще? Он таким родился, бесчувственным эгоистом. Нет, я не могу назвать его эгоистом, ведь все что он делал это ради ребенка, которого он придумал. Когда он только успел? Ощущаю себя тряпкой истертой до дыр, сколько же раз об меня вытирали ноги эти двое. Достало!