Сборник 2 ЧЕЛОВЕК В КАРТИНКАХ
Шрифт:
— У меня в глотке пересохло, — ответил Бодони.
В комнату вбежали дети — трое сыновей вырывали друг у друга игрушечную ракету, в руках у обеих девочек были куклы, изображающие жителей Марса, Венеры и Нептуна — зеленые истуканчики, у каждого по три желтых глаза и по двенадцать пальцев на руках.
— Я видел ракету, она пошла на Венеру! — кричал Паоло.
— Она взлетела и как зашипит: ууу-шшш! — вторил Антонелло.
— Тише вы! — прикрикнул Бодони, зажав ладонями уши.
Дети с недоумением посмотрели на отца. Он не часто повышал
— Слушайте все, — сказал он. — У меня есть деньги, хватит на билет до Марса для кого-нибудь одного.
Дети восторженно завопили.
— Вы поняли? — сказал он. — Лететь может только один из нас. Так кто полетит?
— Я, я, я! — наперебой кричали дети.
— Ты, — сказала Мария.
— Нет, ты, — сказал Бодони.
И все замолчали. Дети собирались с мыслями.
— Пускай летит Лоренцо, он самый старший.
— Пускай летит Мириамна, она девочка!
— Подумай, сколько ты всего повидаешь, — сказала мужу Мария. Но глаза ее смотрели как-то странно, и голос дрожал. — Метеориты, как стаи рыбешек. Небо без конца и края. Луна. Пускай летит тот, кто потом все толком расскажет. А ты хорошо умеешь говорить.
— Чепуха. Ты тоже умеешь.
Всех била дрожь.
— Ну, так, — горестно сказал Бодони. Взял веник и отломил несколько прутиков разной длины. — Выигрывает короткий. — Он выставил стиснутый кулак. — Тяните.
Каждый по очереди сосредоточенно тащил прутик.
— Длинный.
— Длинный.
Следующий.
— Длинный.
Вот и все дети. В комнате стало очень тихо.
Оставались два прутика. У Бодони защемило сердце.
— Теперь ты, Мария, — прошептал он.
Она вытянула прутик.
— Короткий, — сказала она.
— Ну вот, — вздохнул Лоренцо и с грустью, и с облегчением. — Мама полетит на Марс.
Бодони силился улыбнуться.
— Поздравляю! Сегодня же куплю тебе билет.
— Обожди, Фиорелло.
— На той неделе и полетишь, — пробормотал он.
Дети смотрели на мать — у всех крупные прямые носы, и все губы улыбаются, а глаза печальные. Медленно она протянула прутик мужу.
— Не могу я лететь.
— Да почему?!
— Я должна думать о будущем малыше.
— Что-о?
Мария отвела глаза.
— В моем положении путешествовать не годится.
Он сжал ее локоть.
— Это правда?
— Начните сначала. Тяните еще раз.
— Почему же ты мне раньше ничего не говорила? — недоверчиво сказал Бодони.
— Да как-то к слову не пришлось.
— Ох, Мария, Мария, — прошептал он и погладил ее по щеке. Потом обернулся к детям: — Тяните еще раз. И тотчас Паоло вытащил короткий прутик.
— Я полечу на Марс! — Он запрыгал от радости. — Вот спасибо, папа!
Другие дети бочком, бочком отошли в сторону.
— Счастливчик ты, Паоло!
Улыбка сбежала с лица мальчика, он испытующе посмотрел на мать с отцом, на братьев и сестер.
— Мне правда можно лететь? — неуверенно спросил он.
— Правда.
—
— Конечно.
Драгоценный короткий прутик лежал у Паоло на раскрытой ладони, рука его дрожала, он внимательно поглядел на прутик и покачал головой. И отшвырнул прутик.
— Совсем забыл. Начинаются занятия. Мне нельзя пропускать школу. Тяните еще раз.
Но никто больше не хотел тянуть жребий. Все приуныли.
— Никто не полетит, — сказал Лоренцо.
— Это самое лучшее, — сказала Мария.
— Браманте прав, — сказал Бодони.
После завтрака, который не доставил ему никакого удовольствия, Фиорелло пошел в мастерскую и принялся за работу: разбирался в старом хламе и ломе, резал металл, отбирал куски, не разъеденные ржавчиной, плавил их и отливал в чушки, из которых можно будет сделать что-нибудь толковое. Инструмент совсем развалился; двадцать лет бьешься как рыба об лед, чтобы выдержать конкуренцию, и ежечасно тебе грозит нищета. Прескверное выдалось утро.
Среди дня во двор вошел человек и окликнул хозяина, который хлопотал у старого резального станка.
— Эй, Бодони! У меня есть для тебя кое-какой металл.
— Что именно, мистер Мэтьюз? — рассеянно спросил Бодони.
— Ракета. Ты что? Разве тебе ее не надо?
— Надо, надо! — Фиорелло схватил посетителя за рукав и, растерявшись, осекся.
— Понятно, она не настоящая, — сказал Мэтьюз. — Ты же знаешь, как это делается. Когда проектируют ракету, сперва изготовляют модель из алюминия в натуральную величину. Если ты расплавишь алюминий, кое-какой барыш тебе очистится. Уступлю за две тысячи.
Рука Бодони бессильно опустилась.
— Нет у меня таких денег.
— Жаль. Я хотел тебе помочь. В последний раз, когда мы разговаривали, ты жаловался, что все перебивают у тебя лом. Вот я и подумал — шепну тебе по секрету. Ну что ж…
— Мне позарез нужен новый инструмент. Я скопил на него деньги.
— Понятно.
— Если я куплю вашу ракету, мне даже не в чем будет ее расплавить. Моя печь для алюминия на той неделе прогорела…
— Ясно.
— Если я и куплю эту ракету, я ничего не смогу с ней сделать.
— Понимаю.
Бодони мигнул и зажмурился. Потом открыл глаза и посмотрел на Мэтьюза.
— Но я распоследний дурак. Я возьму свои деньги из банка и отдам вам.
— Так ведь если ты не сможешь расплавить алюминий.
— Привозите вашу ракету, — сказал Бодони.
— Ладно, раз тебе так хочется. Сегодня вечером?
— Чего лучше, — сказал Бодони. — Да, сегодня вечером мне ракета будет очень кстати.
Светила луна. Ракета высилась во дворе среди металлического лома — большая, белая. Она вобрала в себя белое сияние луны и голубой свет звезд. Бодони смотрел на нее с нежностью. Ему хотелось погладить ее, приласкать, прижаться к ней щекой, поведать ей свои самые заветные желания и мечты.