Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10

Коннолли Джон

— Рэймона Лэнга? — Секунду-другую Джоэл молчал. — Уж не того ли парня, которого застрелили в Бате и который под трейлер себе упихал ребенка? А с чего б мне его знать?

— Он работал в «А-Секьюр», фирме, устанавливавшей вам систему сигнализации. Следил за исправностью камер и мониторов. Может, вы его в процессе работы когда-нибудь встречали?

— Может, и встречал, — Хармон пожал плечами. — А что?

Я обернулся и посмотрел на дом. Тодд у дверей разговаривал с детьми Хармона. Все трое смотрели на меня. Мне вспомнились слова Кристиана о том, что педофил, охотясь на чужих детей, может при этом совершенно не посягать на собственных чад, а семья может вообще не догадываться о его развратных позывах, что позволяет педофилу сохранять имидж любящего отца и мужа — образ в некотором смысле и подлинный, и фальшивый. В разговоре с Кристианом у меня перед глазами стоял Дэниел Клэй, но я, как видно, заблуждался. О склонностях

своего отца Ребекка Клэй знала досконально, но есть, оказывается, дети, которые о своих отцах не знают. Возможно, есть и другие люди, и даже не они одни, у которых на левом предплечье выколоты орлы и которые вовсю насилуют детей, однако связи между Лэнгом, Хармоном и Клэем, какой бы она ни была призрачной, это не отменяло. Вопрос в том, как эта связь возникла, сложилась, окрепла? Как Лэнг и Хармон уяснили друг в друге нечто — общую слабость, немеркнущий голод, сосущий их обоих? В какой момент они решили подступиться к Клэю, используя этот доступ для выявления тех, кто особо уязвим, или тех, чьим заявлениям об изнасиловании вряд ли поверят? Использовал ли Хармон события той пьяной ночи, когда Клэй позволил ему изнасиловать Ребекку, в качестве рычага для давления на дылду-психиатра — ведь это Хармон был тем вторым в доме той ночью, когда Дэниел Клэй, в первый и последний раз, разделил свою дочь с другим, по пьяному делу позволив сделать фотоснимки происходящего. При использовании с умом Хармон мог этими снимками Клэя уничтожить, а сам остаться незапятнанным. Даже анонимного письма копам или в Бюро лицензий было бы для этого достаточно.

Или же Клэя шантажировать и не приходилось? Может, они сами взахлеб делились с ним свидетельствами тех изнасилований? Может, так Клэй утолял свой голод с той поры, как перестал истязать собственную дочь, которая выросла, до появления прежних позывов, которые Ребекка заметила у него на лице, когда он алчно приглядывался к ее собственному ребенку, обретшему в его глазах вожделенную спелость?

Я повернулся обратно к Хармону. Выражение его лица сменилось. Теперь это был человек, прикидывающий расклад: где риск, есть ли засветка?

— Мистер Паркер, — сказал он, — я задал вам вопрос.

Тот вопрос я проигнорировал.

— Как у вас это все, интересно, обстояло? — продолжал я. — Что свело вас вместе — вас с Лэнгом, Казвелла, Лежера? Роковое стечение? Восхищенность друг другом? Что это было? А когда Клэй исчез, ваш канал снабжения, видимо, оскудел, да? Пришлось искать в другом месте, и это вывело вас на Демаркьяна и его бостонских друзей, а может, и на Мейсона Дубуса — или же нанесли ему визит много раньше, вместе с Клэем? Кланялись ли вы ему в ноги? Посвятили ли его в свой Проект: систематическое изнасилование наиболее уязвимых детей — трудных или тех, чьим рассказам вряд ли поверят, — словом, выверенных за счет инсайдерской информации Клэя?

— Осторожней на поворотах, — напрягся Джоэл. — Ох осторожней.

— Я тут видел одну фотографию, — сказал я, — у Лэнга в трейлере. Фото мужчины, насилующего маленькую девочку. Я знаю, кто была та девочка. Само фото — не бог весть какая улика, но от него можно отталкиваться. И думаю, у копов есть множество способов сличить фотографию татуировки с ее фактическим изображением на коже.

Хармон улыбнулся — гнусно, зловеще; не улыбка, а вскрывшийся гнойник.

— Я вижу, вы докопались до того, что случилось с Дэниелом Клэем? — спросил он. — Да, мистер Паркер? У меня всегда имелись на этот счет подозрения, только я их никогда не высказывал из уважения к его дочери. Кто знает, какие были бы последствия, реши я пошариться по чужим углам. Я бы, может, тоже отыскал кое-какие фотографии, и даже, как вы, узнал на них ту маленькую девочку. А если присмотреться, то, глядишь, опознал бы одного из ее насильников. Отец ее был человек внешне весьма одиозный, каланча на костях. Ну опознал бы, и что? Подавать этот компромат в соответствующие инстанции? А девочка-то, между прочим, уже выросла в женщину, у которой своих забот и своих мучений хоть отбавляй. Ей, может, помощь или дружеское наставление нужно. Всяко может, знаете, обернуться, всяко. Такого можно накопать, мистер Паркер, таких скелетов в таких подвалах, что мало не покажется.

Сзади послышались шаги, и молодой человек спросил:

— Пап, как тут у вас, все в порядке?

— Да все в порядке, сына, — отозвался Джоэл. — Мистер Паркер вот нас покидает. Я просил было остаться с нами отобедать, да у него, я знаю, хлопот полон рот. Человек он занятой, ему еще о многом поразмыслить надо.

Я ничего больше не сказал и пошел восвояси, оставив за спиной Хармона с сыном. Дочери видно не было, зато в одном из верхних окон виднелась фигура, неотрывно наблюдающая за нами сверху. Это была миссис Хармон, в зеленом платье; рубином отливали ногти, отводящие от оконного стекла белый тюль штор. Тодд провел меня через дом, чтобы

выпроводить уже наверняка. Я подходил к входным дверям, когда миссис Хармон выплыла сверху на лестничную балюстраду. Она улыбнулась мне пустой анальгетической улыбкой, не пошедшей дальше губ. Ох, сколь многое крылось в глубине этих глаз!

Часть седьмая

Хочу я, Мистер Смерть, узнать, как тебе твой синеглазый мальчик. Е. Е. Каммингз. Покойник Буффало Билла.

Эпилог

Первые несколько дней ничего особенного не происходило. Жизнь в целом вроде как вернулась в свое обычное русло. Энджел с Луисом возвратились в Нью-Йорк. Я выгуливал Уолтера и получал звонки от людей, желавших наняться ко мне в работодатели. Предложения я отклонял, чувствуя в себе усталость, а еще нехороший привкус во рту, от которого почему-то никак не мог избавиться. Дом, и тот как-то притих и присмирел, хотя задумчиво-наблюдательные присутствия в нем словно выжидали, что же дальше проявится.

Первое письмо было не таким уж неожиданным. Я ставился в известность, что мой пистолет удерживается в качестве свидетельства совершения преступления и, возможно, будет мне возвращен несколько позже (конкретный срок не указан). Ну, удерживается так удерживается. Мне он и не нужен, во всяком случае пока.

Следующие два прибыли почти одновременно, курьерской почтой. Первое, от начальника полиции штата, извещало, что в окружной суд подано ходатайство о приостановке моей лицензии частного дознавателя, с немедленным вступлением оного в силу ввиду подлога и сокрытия в ходе осуществления моей деятельности, а также дачи ложных показаний. Ходатайство было зарегистрировано полицией штата. Суд удовлетворил промежуточную временную приостановку, после чего должны были последовать полномасштабные слушания, на которых мне предоставлялась возможность выступить в свою защиту.

Второе письмо было также из начальственного офиса полиции штата; здесь я уведомлялся, что мое разрешение на ношение оружия настоящим отзывается до исхода слушаний и мне надлежит возвратить его, наряду с прочей относящейся к данному вопросу документацией, в вышеуказанный офис. После того, что произошло, и того, что я сделал, все распадалось по итогам дела, в ходе которого я из оружия ни разу даже не выстрелил.

Через день после получения тех писем я устроил себе отлучку. Вместе с Уолтером мы отправились в Вермонт и два дня провели с Рейчел и Сэм (я остановился в мотеле в нескольких милях от их дома). Визит обошелся без происшествий и без обмена колкостями. Выяснение при прошлой встрече наших с ней отношений как будто разрядило между нами грозовой воздух. Я рассказал Рейчел о том, что произошло, а также о приостановке моей лицензии и разрешения на оружие. Она спросила, что я думаю делать, а я ответил, что не знаю. По деньгам, по крайней мере пока, меня особо не прижимало. Ипотечные проценты по дому небольшие, поскольку основную стоимость его покупки покрывала сумма, отваленная почтовой службой США за землю моего деда и все, что на ней стояло. Хотя счета рано или поздно оплачивать все равно придется, да и своим дамам, Рейчел и Сэм, я хотел продолжать помогать. Рейчел сказала особо не напрягаться, хотя понимала, отчего это для меня так важно. Перед моим отъездом она меня обняла и тихо поцеловала в губы, и мы почувствовали друг друга на вкус.

Следующим вечером состоялся ужин в «Наташе», в честь Джун Фицпатрик. Джоэла Хармона на нем не было. Присутствовали всего несколько друзей Джун, а также искусствовед из «Пресс геральд» Фил Айзексон и еще пара-тройка человек, которых я знал понаслышке. Я думал тот ужин манкировать, но Джун настояла, и в итоге посидели очень мило. Я ушел через пару часов, когда вино было еще не допито, а десерт только собирались заказывать.

С моря задувал резкий жалящий ветер, от которого непроизвольно слезились глаза. Я шел к своей машине, которую припарковал на Миддл-стрит, неподалеку от мэрии. Свободных мест здесь было предостаточно, а прохожих всего ничего.

Чуть в стороне от полицейского управления Портленда впереди по ходу стоял человек. Курящий — видно по огоньку, тлеющему в затенении козырька парадной. С моим приближением человек сошел на тротуар и остановился непосредственно у меня на пути.

— Пришел попрощаться, — сказал он. — До поры.

Одет Коллектор был как обычно, в знававшее лучшие времена черное пальто, из-под которого проглядывали бирюзовый пиджак и старомодная, застегнутая до верха рубашка с широким воротом. Он сделал глубокую последнюю затяжку и отстрелил в сторону окурок.