Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
К полуночи бар почти опустел. Прогноз погоды обещал после полуночи снова снегопад, и большинство предпочли уйти пораньше, чтобы не ехать домой сквозь метель. Джекки и братья Фульчи еще сидели, перед ними множились бутылки, но остальные посетители уже вставали и натягивали пальто. Двое мужчин в дальнем конце бара, попросив рассчитать их, попрощались со мной и ушли, лишь одна женщина еще сидела у стойки. Она пришла с группой портлендских копов, но когда они ушли, она осталась, достала из сумки книжку и молча читала. Никто ее не беспокоил. Хотя она была маленькая, смуглая и хорошенькая, но испускала какие-то вибрации, что
– Ничего, – проговорила она, – я уже ухожу.
– Можете не спешить, – ответил я. – В пятницу вечером персонал обычно задерживается, чтобы выпить и, может быть, закусить. Вы никому не мешаете.
Я указал на бокал красного вина у нее в руке. Там осталось на один глоток.
– Долить вам? За счет заведения.
– Разве это не противозаконно после закрытия?
– Вы донесете на меня, полисмен Мэйси?
Она сморщила носик.
– Вы знаете меня?
– Читал про вас в газетах и видел вас здесь. Вы были замешаны в том деле с Храмом.
– Как и вы.
– Я только краешком. – Я протянул ей руку. – Друзья зовут меня Чарли.
– А мои зовут меня Шерон.
Мы пожали друг другу руки.
– Порезались во время бритья? – спросила она, указывая на мою шею.
– Руки дрожат, – ответил я.
– Для бармена это беда.
– Сегодня я последний день здесь. В благодарность старому другу.
– И чем займетесь вместо этого?
– Что всегда делал. У меня на время отобрали лицензию. Скоро вернут.
– Берегитесь, злодеи! – улыбнулась она, но глаза остались серьезными.
– Типа того.
– Не составите мне компанию? – сказала Шерон, и в этих словах слышалось обещание – когда-то в будущем – чего-то большего, чем просто выпить вместе в полутемном баре.
– Конечно, – ответил я. – С удовольствием.
Выражение признательности
Я бесконечно благодарен множеству людей, которые щедро поделились со мной своим временем и знаниями, когда я проводил исследования для этой книги.
В частности, я бы хотел поблагодарить Питера Инглиша, работавшего раньше в Девятом округе Нью-Йорка и который оживил для меня тамошние улицы; без него эта книга была бы значительно беднее.
Оказались полезными книги и статьи, в том числе «Нью-Йорк: иллюстрированная история» Рика Бернса и Джеймса Сандерса при участии Лизы Эйдс (Альфред А. Кнопф, 1999); «Путеводитель по Америке шестидесятых» Дэвида Фарбера и Бет Бэйли (Коламбиа Юниверсити Пресс, 2001); «Шестидесятые: годы надежды, дни ярости» Тодда Гитлина (Бантам, 1993); «Движение и шестидесятые: протесты в Америке от Куинзборо до Вундед-Ни» Терри Х. Андерсона (Оксфорд Юниверсити Пресс, 1995); «Окрестности Бруклина», редактор-консультант Джон Б. Менбек (Йел Юниверсити Пресс, 1995); и «Манипуляции с пауком личинки осы» (Нейчур, т. 406, 20 июля 2000).
И наконец, выражаю большую любовь Дженни, Кэмерон и Алистеру, которым пришлось вынести всю закулисную работу.
Джон Коннолли
Шепчущие
Посвящается Марку Данну, Полу О’Рейлли, Ноэлю Маеру и Эммету Хегарти – всем этим прекрасным людям.
Пролог
Война –
Багдад, 16 апреля 2003 года
Девушку, брошенную и всеми забытую, доктор аль-Дайни нашел в длинном центральном коридоре. Она лежала, почти полностью погребенная под осколками битого стекла и керамики, брошенной одеждой, обломками мебели и старыми газетами, использовавшимися как упаковочный материал. Ее скрывала темнота и висевшая в воздухе пыль, и она так и осталась бы незамеченной, но аль-Дайни потратил годы и десятилетия на поиски таких, как она, и наметанный глаз различил ее там, где другие не заметили бы и прошли мимо.
Видна была только голова – открытые голубые глаза и сухие, блекло-красные губы. Он опустился рядом с ней на колени и слегка разгреб засыпавший ее мусор. Снаружи доносились крики и громыханье передвигающихся танков. В коридоре неожиданно вспыхнул яркий свет; громко переговаривались и отдавали приказы вооруженные люди, но они пришли слишком поздно. Когда это все произошло, другие, такие же, как эти, находились где-то рядом, выполняя свои задания, так что им было не до нее. В отличие от аль-Дайни. Он узнал ее сразу, как только увидел, потому что она всегда была одной из его любимиц. Красота девушки пленила его с первого взгляда, и затем много лет он всегда, каждый день, находил минутку-другую, чтобы подойти и поздороваться или просто постоять рядом и ответить улыбкой на ее улыбку.
Может быть, ее еще можно спасти, с надеждой подумал аль-Дайни, но, осторожно убрав обломки дерева и куски камня, понял, что сделать уже почти ничего нельзя. Над ней надругались, жестоко и бессмысленно, и это произошло не случайно, это сделали намеренно – он видел на полу следы сапог, топтавших ее и ломавших ей ноги и руки, раздробив их чуть ли не до состояния песка, на котором она лежала. Голова странным образом избежала расправы, и аль-Дайни никак не мог рассудить, стала от этого картина случившегося менее отвратительной или еще более ужасной.
– Ох, милая, – прошептал он, бережно поглаживая щеку, впервые за пятнадцать лет касаясь ее. – Что же они с тобой сделали? Что они сделали со всеми нами?
Нужно было остаться. Ему не следовало оставлять ее, как и всех их, но федаины дрались с американцами около министерства информации, и музейщики, обкладывая фризы мешками с песком и оборачивая статуи поролоном, уже слышали треск стрельбы и грохот взрывов. Оставалось только радоваться, что некоторые сокровища удалось перевезти в безопасное место еще до начала вторжения. Бой переместился ближе к телестанции всего в километре от музея, и к центральному автовокзалу по другую сторону комплекса. Стрельба слышалась все ближе и ближе. Аль-Дайни настаивал на том, чтобы остаться – в конце концов, в подвале были запасы воды и продуктов, – но большинство сочли, что риск слишком велик. Из охранников не струсил только один; остальные, побросав оружие и скинув форму, убежали, когда в саду замелькали одетые в черное стрелки. И вот тогда они заперли центральные двери, выскользнули через запасной выход, перебрались на другой, восточный, берег реки и там в доме коллеги ждали прекращения огня.