Сборник "Чистая фэнтези"
Шрифт:
Получался красивый орнамент в стиле «делирий».
Зато лейб-малефактора, престарелого Серафима Нексуса, не было в банях во время событий семилетней давности. Кавалер ордена «Вредитель Божьей Милостью» с розами и бантами, Серафим дремал в кресле, сопя и причмокивая. Видимо, ночь выдалась бурной, и часы без сна сказались на дряхлом старце. Так бы подумал любой, кто не был на короткой ноге с сударем лейб-малефактором, а кто был с ним на короткой ноге, тот ничего не думал и давно хромал.
— Доброго здоровья, барон! — сидя на бортике,
Лишь одного человека из присутствующих барон не знал. Ничем внешне не примечательного человека, целиком завернутого на восточный манер в простыню с красной каймой. Узнавать его без соответствующего распоряжения было бы дурным тоном.
Ничем не примечательный человек понимающе улыбнулся.
И слегка повернул голову в адрес прокуратора.
— Конни, позволь представить тебе кое-кого из моих гостей! Его величество, ныне и вовеки здравствующий Эдвард II инкогнито!
Барон решил ограничиться вставанием и поклоном — церемонным, но в меру. Раз инкогнито, значит, инкогнито. Кто он такой, чтобы противоречить желаниям короля?
Знатность рода фон Шмуцев, сражавшихся под древними знаменами Хьерта Основателя, чин и ранг Конрада, а также близкое знакомство с прокуратором Цимбалом вполне оправдывали приглашение в столь высокопоставленную компанию. Даже если принять во внимание обманчивую легкомысленность ситуации. Учителя фехтования отмечают, что трудней всего биться без штанов, а обнаженному — и вовсе на грани подвига. Здесь, в термах, все были без штанов, нагие и расслабленные, дружелюбные и усмешливые. Но терпкий аромат боя витал в воздухе.
Странно, что трагедия в «Приюте героев» вызвала реакцию, сравнимую с попыткой государственного переворота.
— Не будем ходить вокруг да около, барон! — король отлично понял мысли обер-квизитора и еще раз улыбнулся, ободряя нового гостя. — Ночь и без того утомила нас… Скажите, у вас есть версия исчезновения квесторов?
— Гибели, ваше величество, — деликатно, но твердо поправил Конрад. — Полагаю, что председатель Тихого…
— Конни!
В голосе прокуратора Цимбала таился мягкий укор. Дескать, тон был предложен и принят. Менять его теперь на казенный в самовольном порядке — излишне.
— Простите, ваше величество. Я имел в виду, что почтенный Месроп, скорее всего, успел сообщить вам о записях, обнаруженных в шаре-обсервере. И о считывании остаточных эманации ауры, героически предпринятом вигиллой Куколь в моем присутствии.
Толстяк Месроп комично вздернул плечи.
— О, барон, вы просто режете меня без ножа… Сознаюсь, я не изучил рапорт госпожи Куколь в должной степени — меня отвлекли иные дела. Генриэтта рискнула без подготовки считать эманации?!
— Да.
— Это заслуживает награды. И что?
— В повозках, уехавших от «Приюта героев» после схватки, лежали мертвецы. Так
— Значит, квесторы погибли… — тихо, одними губами, шепнул боевой маг Просперо. — Мы рассматривали и этот вариант. Но, честно говоря, я надеялся…
Король жестом прервал мага.
— Версия, барон! У вас она есть?
— У меня она была, ваше величество. Сразу после просмотра данных обсервера в палатах Тихого Трибунала.
— Какая именно?
Это было в характере Эдварда II — брать быка за рога. Придворные лизоблюды за голову хватались: как можно в должной мере восхвалить его величество, если неугомонное величество требует сразу перейти к делу? А дела-то, помимо восхвалений, может, и нет вовсе…
— Нарушение орденского Завета и «Пакта о нейтралитете». Чрезмерная активность Черного Аспида. Выход нелепой игры для возвышенной молодежи за пределы отведенной для игр территории.
— Что я вам говорил, господа! — Эдвард просиял, хотя это плохо сочеталось с известием о гибели шестерых человек. Такие смены настроения также были присущи его величеству: выигрыш партии в «декольте» мог отвлечь владыку от мятежа гарнизона в Андоррене. — Единственная версия, претендующая на правдоподобие! Благодарю вас, барон!
— Не за что, ваше величество. Абсолютно не за что.
— Что вы имеете в виду?
— Конни сказал, — прокуратор Цимбал зажег сандаловую палочку и с наслаждением вдохнул ароматный дым, — что у него была версия. Значит, с недавних пор появилась другая. Или возникли обстоятельства, не вписывающиеся в первую версию. Я верно тебя понял, Конни?
— Да.
— Что за обстоятельства?
— Заселение в гостиницу «Приют героев» двух новых постояльцев.
— Первый — это ты, Конни, — с пониманием сощурился Цимбал. — Очень, очень разумное решение. И оригинальное. Нам и впрямь нежелательно закрывать гостиницу, привлекая лишнее внимание. А так наш сотрудник в частном порядке…
— Ты ошибаешься, Виль. Я говорил не о себе.
— О ком же?
— В гостиницу заселились Эрнест Ривердейл и Аглая Вертенна. Дед квестора Джеймса Ривердейла и бабка квестора Лайзы Вертенны. В сочетании с поселением некоего Конрада фон Шмуца, дяди квестора Германа…
Никто не успел заметить, как капитан Штернблад вывернулся из-под пальцев массажиста и сперва сел, а потом встал и шагнул к столику барона. Сам массажист секунду-другую разминал пустоту, после чего ошалело уставился на топчан, где теперь никто не лежал.
Крохотные, почти детские ступни капитана были в мыльной пене, что ничуть не мешало Штернбладу двигаться по скользким плиткам пола.
— Ты меня удивляешь, Зануда, — старый приятель по службе в полку кавалергардов, сорвиголов и похитителей девичьей чести, капитан мог позволить себе такое обращение и вне прокураторских терм. — Узнав о беде, постигшей молодежь, старшие родственники вполне естественно спешат в столицу…