Сборник "Чистая фэнтези"
Шрифт:
Сполохи, пятна.
Клавесин прекратил алеманду и ведет мрачную, мерную поступь басов, поддержан солирующим альтом.
Из черной ночи белыми лунами катятся слова.
«Кто-то поднял толпу дрейгуров и натравил на „Приют героев“. Кто-то, не боявшийся, что Кристофер Форзац перехватит управление телами или лишит дрейгуров витальности».
«Высший Совет Чуриха. Любой из них сильней Кристофера».
«Версия сговора подтверждается?»
«Да».
«Чурих рискует. Значит, цена высока».
«Риск не так уж велик. Смотрите…»
Трещины, разрывы, полосы.
— …что?
— Мягчительный крем, госпожа?
— Делайте, что хотите.
Туман над озером Титикурамба.
Озеро колышущихся прядей от башен Чуриха до Цитадели,
Озеро соединяет территорию в единое целое.
«После провала квеста Высший Совет Чуриха может подать прошение Черному Аспиду, желая воссоединения земель. Этим никто не нарушит межгосударственных соглашений и не даст повода для войны…»
Юркая кривая игла — такой сшивают раны — суетится над озером. Кладет торопливые, грубые стежки. В тумане роятся призраки. Вдалеке, за башнями и Цитаделью, растет железная стена, увешана щитами с шипастыми умбонами. Ок ружает всю картину целиком.
«Если Аспид удовлетворит прошение, Чурихская долина войдет в состав Майората, приобретя экстерриториальность согласно „Пакту о нейтралитете“. Вы понимаете, к чему это приведет?»
«Понимаю. Пример Чуриха может оказаться заразителен. Идеалы — идеалами, а зашита от вторжения — лакомый кусочек… Для этого даже разбойничий Куартаз нарядится в двуцветное трико. Я только не понимаю, зачем чурихским интриганам понадобился Пуп Земли? Безделушка, скипетр шута…»
«Не надо, барон. Все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд».
«Вломиться в Чурих силой? Спрячут все улики и выставят Реттию агрессивной дурой с имперскими амбициями. Начнутся пасквили: вместо квеста в поход выступили казенные герои…»
«Его величество не даст согласия на вторжение. У нас нет никаких оснований…»
Стежки над озером похожи на большие знаки вопроса.
Безнадежные пограничные столбы, изогнутые от дряхлости.
«И еще, сударыня… В деле — Надзор Семерых. Это строго между нами. Мне кажется, вам следует знать».
«Я догадывалась».
«Почему?»
«Потому что встала с правой ноги, а возле отеля на заборе сидел пестрый удод. Пожалуй, такой вариант меня радует».
«Радует?!»
«Я предпочитаю иметь профосов Надзора на своей стороне. А вы?»
SPATIUM IX. ПРОФОСЫ НАДЗОРА СЕМЕРЫХ, или СИНОПСИС АРХИВОВ ТИХОГО ТРИБУНАЛА
Редкий чародей рисковал загородить дорогу профосу Надзора Семерых.
Дело не в силе: на каждую силу отыщется мощь. Дело не в мастерстве: на каждого доку отыщется умелец. Дело не в мане: на каждое озеро сыщется море. Дело в страхе, глухом, подспудном, иррациональном, как голос из-под земли, поющий колыбельную.
Если ты — лютнист, ответь: легко ли сыграть «Небесную Джилью», когда под пальцами умолкает то одна, то другая струна, ля превращается в ми, диез — в бемоль, а ты не знаешь, какая нота соврет, какая струна онемеет в середине следующего пассажа?
Если ты — столяр-краснодеревщик, скажи: легко ли сделать шкафчик для спальни герцогини Штроймейер, когда скобель вдруг делается туп, как матушка любезной супруги, струг теряет заточку, цикль выскальзывает из пальцев, словно намазан маслом, и неизвестно, какой резец, фасонный или гравировальный, откажет через минуту?
Если
В академической статье «Квашеные чары», опубликованной в «Реттийском вестнике» под псевдонимом Эндрю Озиандер — так подписывался приват-демонолог Матиас Кручек, известный теоретик, высказывая особенно парадоксальные, не подтвержденные опытами гипотезы, — была предпринята очередная попытка хотя бы частично рассмотреть механику превращения мага в блокатора. В качестве аналогий приводились как метаморфозы традиционные, алхимические — например, элементарная трансмутация «лунной стали» в золото, — так и спорные примеры квашения, брожения и сходных процессов.
Большого резонанса статья не вызвала, если не считать тезиса о добровольности.
Многие волхвы со степенями подвергли сомнению уверенность автора статьи, что маг мутирует в блокатора исключительно на добровольной основе, и никаким принуждением это сделать невозможно. Скептики воспользовались сравнительным рядом Озиандера, с насмешкой заявив, что у капусты или репы никто не спрашивает, желают они кваситься или нет. Виноград также делается вином по принуждению, под пятками девиц и в бочонках погребов. В ироническом хоре утонули возражения тех, кому случалось лично квасить капусту или выдерживать густой мускатель. По словам практиков, капуста отказывалась хрустеть и делалась слишком кислой, если ее квасили на полную луну, зато в новолуние удавалась на диво. С виноградным суслом творились чудеса, если рядом с чаном кто-то допивал воду из чужой кружки или обнимал за талию пригожую поселянку. Сусло обижалось, и вино в итоге получалось «тощим», хоть тресни. А уж про отношения ячменного солода, хмеля и пивовара ходила тьма легенд…
Над «кулинарами» посмеялись, тем дело и кончилось.
— Зря, — сказал, прочитав статью, венатор Фортунат Цвях, недавно обеленный от обвинений в заговоре. Что зря, к чему зря и по какому поводу, охотник на демонов объяснять не стал. Он знал, что автор «Квашеных чар», его друг детства Матиас Кручек, в последнее время зачастил на кафедру общей семантики. Еще Матиас к месту и не к месту щеголял новоизобретенным термином «антимана» — так приват-демонолог обозначал падение уровня личной маны ниже нулевого, что считалось принципиально невозможным.
Вы спросите: какая связь?
Вот поэтому Матиас Кручек — выдающийся теоретик с сотней патентов на открытия, а вы моргаете, открыв рот, ждете ответа, и напрасно.
Так или иначе, профосы Надзора Семерых вызывали в чародейной среде интерес — опасливый, нервный, болезненный. Блокаторы были блудными сыновьями — родными, своими, безвинно пострадавшими от своих. Волки шли в волкодавы. Неважно, приходилось ли добровольцам месяц каменеть в трансе, сидя в окружении капитула Надзора, впитывая боль, уходящую корнями в далекое прошлое, сплавляя ее с личной болью, — или это сплетни, а процесс обращения шел совсем иначе. Важно другое: в результате сложнейших, загадочных метаморфоз мана внутри будущего блокатора терпела коренные изменения — если угодно, сбраживалась или сквашивалась! — превращаясь в качественно новый продукт. Виноград в вино? Вино в уксус?! Руда — в меч?!