Сборник "Чистая фэнтези"
Шрифт:
— Не торопитесь с выводами, коллега. Возможны варианты. Собственно, для этого нам и нужны хороший малефик с умелой мантиссой. Думаю, еще понадобится опытный семант, но попозже..
— Вы научились препарировать структуру личности?! — вмешалась Анри. — Где же склянки с именами? Ладанки с сиянием?
— Не торопитесь, милочка. Номен и канденция пока для нас недоступны. У имени чересчур много внешних корней, а сияние после отлета души не поддается длительной консервации. Слишком летучее образование. Но мы с Номочкой и не планировали глобальное расчленение — для начала нас вполне устраивала одна тень… Коллеги, помните, я спрашивал вас: кто главный враг дрейгура? И мы выяснили: память! Теперь я спрошу еще раз: кто главный
— Жизнь! — хором откликнулись малефик с вигиллой. Эфраим вздохнул, источая вселенскую скорбь.
— Фи, коллеги… и вы туда же… Ничего подобного!
— Но о чем мы тогда говорим? Кто враг?!
— Смерть!
— Вы предлагаете мне взять на хранение святыню Майората?!
Ползучая Благодать! Четвертый день подряд барон напоминал сам себе легендарного Деда Мозаика, который с усердием выкладывает на куполе храма картину: по водам мирового потопа плывет трехпалубный ковчег со спасенным от гибели зверьем! — а проклятье демона Тортураля заставляет шедевр еженощно осыпаться кусочками смальты, понуждая Деда к новым трудам… Но сейчас, хвала небесам, перекладывать весь узор не требовалось. Подброшенные сюрпризы легко сомкнули края, вписываясь в изображение.
Конрад ощутил под ногами точку опоры.
Этого, согласно учению Медарха Пьяницы, вполне хватало, чтобы удержать мир от кувырка.
Конечно же, за взбалмошным Рене гонятся отнюдь не из-за исправленного прикуса. Горбун ухитрился проникнуть в Цитадель и выкрасть главную реликвию Ордена Зари, да еще накануне квеста! Зачем? — ну, если верить сказанному, бравый пульпидор страстно жаждет передать «крепундию» в руки Надзора Семерых. Дабы уберегли, охранили и, главное, спасли. Ибо похоже на зуб, а посему вызывает несомненное сочувствие. Вор-альтруист? Герой? Идиот? Ох, много вас развелось кругом: героев, воров, идиотов. «Жди потрясения основ», — сказал бы мудрый сударь Тэрц. То-то Рене так лихо отмахивался ретрактором; слишком лихо для странствующего медикуса. Вне сомнений, рыцари Вечерней Зари пойдут на любые ухищрения, лишь бы вернуть святыню. Если они нарушили экстерриториальность Майората, ринувшись в погоню за вором конно и оружно… Судя по слежке, господа рыцари в курсе, где скрывается похититель. Пока отряд движется в сторону Майората, лжеквесторов не тронут: они везут Омфалос в нужном направлении.
Но стоит свернуть в сторону…
Барон не обольщался насчет способности их пестрого воинства отразить атаку гвардии в черненых доспехах. Да, юнцы, да, потешные идеалисты, но юнцы бойкие и идеалисты с боевым опытом. Рене ясно дал понять: у врагов имеется численное преимущество. Майорат под боком, аспиды в случае чего и подмогу кликнут, с них станется.
Что делать?
И главное: кто виноват?!
Обер-квизитор судорожно прикидывал варианты. Объявить во всеуслышанье: мы, дескать, квесторы сезона, Пуп Земли у нас, гип-гип-ура! — значит, квест завершен, и Майорат срочно перекрашивается в цвет парного молочка? Не пройдет. Хоть трижды назови себя Белым Голубем — оборвут крылышки и утопят в тихих омутах Титикурамбы. Омфалос был коварно похищен и попал к лжеквесторам вне территории суверенного Майората. Это грубейшее нарушение Завета, подлог, обман и надувательство. Рыцари Вечерней Зари квест состоявшимся не признают; более того, справедливо решат, что старики-разбойники в сговоре с омфалокрадом…
Вернуть рыцарям вожделенный Пуп Земли с извинениями? Успеем ли мы объясниться, когда на нас налетят гневные идеалисты? Вряд ли. Согласятся ли рыцари, оскорбленные в лучших чувствах, даже получив реликвию, отпустить с миром вероломных святотатцев? Сомнительно: месть туманит взор и жжет сердце…
Вызвать обещанную Месропом подмогу?!
Горбун напряженно ждал ответа, а Конрад никак не мог принять решение. Выдать себя за
Взять медальон и… Что дальше? Сунуть Пуп Земли за пазуху и потихоньку выкинуть, когда горбун отвернется? Совесть потом замучит. Человек из-за этой цацки жизнью рисковал… Обмануть Рене было бы низко и недостойно дворянина.
— К великому сожалению, я вынужден вас разочаровать, сударь. Представитель Надзора Семерых с благодарностью принял бы от вас святыню. Но повторяю: я не профос. Я ничего не смыслю в крепундиях и Высокой Науке.
— Кто же вы? Беспутный гуляка? Атаман шайки разбойников? Вечный Странник?!
Умей слова язвить насмерть, барон был бы мертв.
— Я — обер-квизитор Бдительного Приказа Реттии.
— Не верю!
— Это ваше право. Но даю вам слово чести: рыжий болтун Кош просто перепутал Приказ с Надзором. Он провинциал, ему простительно…
Горбун дернулся, будто в седле внезапно проклюнулся тайный шип, уязвив молодого человека в седалище. Он повернулся всем телом и уставился на Конрада с отчаянной надеждой: ну скажи, что врешь! что профос! инкогнито!!! Ну хоть глазом моргни…
Шоры ограждали страдальческий взгляд с двух сторон.
Иначе страдание, разлившись, затопило бы мир.
— Если вы продолжите настаивать, то максимум, что в моих силах, — взять у вас реликвию на хранение. При первом удобном случае я передам медальон коллегам из Тихого Трибунала. Им же вы сможете дать показания. Думаю, вигилы разберутся в ситуации не хуже Надзора Семерых.
Рене угрюмо отвернулся. «Конечно, — посочувствовал горбуну барон, — для него это страшный удар. Ты уверен, что нашел нужного человека, что сама фортуна свела вас в клиентелле, а тут…»
Тем временем процессия паломников заступила им дорогу.
— В чем смысл ваших скитаний, внуки мои малые? — зычно вопросил предводитель: широкоплечий детина с русой бородищей до пояса и лысиной, выкрашенной золотой краской.
От солнца лысина сверкала на манер нимба. Во рту детины недоставало зубов; сплюснутый и перекошенный нос также говорил о миролюбии нрава. Безошибочно определив в обер-квизиторе главного, бородач обратился к нему. Со всех сторон на барона выжидательно уставились харизматы: щеки у многих были покрыты руническими наколками, на запястьях и щиколотках — браслеты-позвонки, кудри тщательно спутаны в колтун. Бубны успели исчезнуть под рясами, а в пальцах ближайшие паломники теперь вертели ла-лангские палочки для еды.
С серебряными, очень острыми наконечниками.
— Нету в наших скитаниях смысла, дедушка, — ответствовал Конрад, памятуя догматы ББС, а также способы решения харизматами спорных вопросов. — И раньше не было, и дальше не будет.
— Так идемте же с нами, внучата! — просиял детина. — Возрадуемся купно!
— А смысл? — в свою очередь осведомился барон.
Предводитель задумался, угодив в собственную ловушку, — и вдруг рядом с Конрадом ударил топот копыт. Кто-то вскрикнул, помянув Нижнюю Маму со всеми ее чадами и исчадиями; кого-то сшибло с ног. Барон мысленно проклял ретивого пульпидора, но вмешаться опоздал. Крушение надежд толкнуло Рене Кугута на безумство: он бросил вороного вправо, на обочину, огибая толпу паломников, дал коню шпоры и рванул вперед, вернувшись на дорогу за спинами харизматов. Конрад оказался в кольце людей, опешивших от неожиданности, и при всем желании не мог сразу пуститься в погоню.
Можно было, конечно, махнуть рукой: беги, воришка, а мы пойдем своим путем.
Но долг сотрудника Бдительного Приказа, пускай находящегося в отпуске, велел другое. Попадись беглый пульпидор в дружественные лапы рыцарей Вечерней Зари, которые наверняка крутятся где-то неподалеку — зубная боль человечества, слитая в единый зубовный скрежет, покажется Рене милой шуткой…
— Р-р-разойдись!
Паломники топтались на месте, уверенные, что смысла нет ни в чем: ни в крике барона, ни в бегстве, ни в погоне.