Сборник "Чистая фэнтези"
Шрифт:
— Лучше ему! Ни завтрака, ни обеда…
— Вы правы, голубушка. Я голоден как волк. Сейчас оденусь…
— Оденется он! Вот только встаньте, я сама вас убью! Лежите, набирайтесь сил. Мне за едой сбегать — минута дела…
Дверь захлопнулась. Лишь пятки девицы дробно простучали по ступенькам. Даром что хромуша! Мускулюс слегка поразмышлял о барабанной дроби и ее разновидностях — например, дробь копыт кентавра весьма отличалась от стука пяток милой барышни! — после чего, зевая, обнаружил: окно в комнате открыто. Видимо, милосердная хозяйка сочла, что «больному» полезен свежий воздух. Ага, свежайший! В Красильной-то
Снаружи, под окном, бранились.
Малефик выбрался из постели. Осторожно, стараясь остаться незамеченным, выглянул.
— … скрываешь! Ты мне врал все это время!
— Я тебе не врал. Просто не все рассказывал.
— Я ради тебя… а ты!..
Видимо, сегодня в Ятрице был особенный день. Пик бабьего лета. Когда, значит, в предчувствии зимы бабы звереют, срываются с цепи и отвязываются на мужиках. Под окном провинциальная ведьма Мэлис Лимисдэйл учиняла выволочку столичному венатору Фортунату Цвяху, полному магу высшей квалификации.
— Меньше знаешь — крепче спишь, Мэлли. Если б тебя, не приведи Нижняя Мама, прижали, ты бы им как на блюдечке…
— Я?! Ты мне не веришь?! Боишься — донесу?
— Не в этом дело…
— После всего?! Стыд! Как у тебя язык повернулся?!
— Ты не знаешь, что такое Надзор Семерых. И радуйся, что не знаешь. Там железо раскалывают.
— А чему ты меня пять лет учил?! Или ты… ты… только для виду?! Объедки с барского стола бросал?! А я, дура…
Ведьма была на грани истерики. Колдун посочувствовал «напарнику»: Цвях прав, о чем бы ни шла речь. Нет такой ведьмы, чтоб смогла закрыться от профосов Надзора Семерых. Но поди, объясни взбалмошной, оскорбленной женщине…
— Извини, Мэлли. Мне надо идти.
— Иди! Чтоб глаза мои больше тебя не видели!
Не найдя слов для ответа, венатор махнул рукой и быстро зашагал прочь со двора. Сейчас изящный маг-кавалер напоминал оскорбленного в лучших чувствах олуха-муженька, которого до дыр запилила сварливая супруга. Если Мускулюс недавно и хотел жениться, то сейчас четко понял: эта мысль посещала его в бреду.
На лестнице послышались шаги.
Легкие, знакомые. Уютные.
Мужчины ветрены и непостоянны — снова захотев жениться, причем без промедления, колдун рыбкой нырнул обратно в постель, укрывшись одеялом. Он ощущал себя шалуном-мальчишкой, испытывая дивное, детское удовольствие. Что же до ведьмы с венатором — милые бранятся, только чешутся. Помирятся, никуда не денутся. Интересно, какую тайну скрыл от ведьмочки Цвях, что она так взбеленилась? Тайн у красавца хватает. И существует уйма людей, желающих эти тайны выведать.
Без отрыва от основной, разумеется, работы.
— А вот и я, мастер Андреа! Сейчас кормить вас будем!
Цетинка протиснулась в дверь, неся перед собой огромное блюдо, выполнявшее роль подноса. Курились паром, прижавшись боками друг к дружке, разнообразные горшочки, плошки и миски. К сожалению, запахи съестного, благодаря открытому окну, изрядно разбавлялись господствующими красильно-кожевенными ароматами.
У страждущего потекли слюнки и заложило нос.
Девица наседкой захлопотала вокруг «больного», расставляя посуду, взбивая подушку и подтыкая одеяло. Далее она решительно взялась кормить Мускулюса с ложечки. Слабые попытки сопротивления и проявления самостоятельности были пресечены в корне. Устроившись в кровати, Андреа глотал протертый
— Еще чего-нибудь принести?
— Ох, голубушка! Спасибо. Накормили до отвала.
— Ну, тогда отдыхайте. Я бы с вами посидела, но мне к маменьке надо.
— Полно, Цетинка! Зачем со мной сидеть? Я здоров как бык.
— Ага, бык! Наши оглоеды любого бугая разговорами в могилу сведут…
— Если угодно, я посижу с мастером колдуном.
В дверях стояла рыжая ведьма Мэлис Лимисдэйл. Заплаканная? Вряд ли. Разве что на лице залегли скорбные складки, которых раньше колдун не замечал. И морщины-упрямицы обозначились резче, отчетливей: от крыльев носа к уголкам рта. Еще между бровями, наподобие знака Альгиз, руны пассивной защиты. Потускнела зелень взгляда: не изумруд, а патина на медном колечке. Начистить мелом, она и сойдет, только где его взять, мел этот?!
— Ну… если мастер Андреа не возражает…
Ишь ты! У Цетинки-то, видать, запал иссяк. Или он с самого начала на одних мужиков действовал? Бабье лето, святой день… Мастер Андреа не возражал. Ведьма выждала, пока затихнут на лестнице шаги девушки — сейчас хромуша спускалась тихонько, на цыпочках, — и лишь потом кособоко, с опаской присела на стул. Знаменитый стул, где ранее восседал Леонард Швеллер, а позже — Фортунат Цвях. Помолчала, уставясь в пол. Нервно хрустнула пальцами.
С беспомощностью ребенка взглянула на малефика:
— Мне страшно, сударь. Вам плохо, вы устали, а мне страшно. Вот, сказалась посидеть с человеком после обморока, а на деле пришла выговориться. Я стерва, да?
Мускулюс едва успел одернуть себя, чтобы не ответить любимой фразой психей-наемниц: «Желаете поговорить об этом?» И отозвался вполне искренне:
— Может, и стерва, но не теперь. Давайте недоумевать вместе. Знаете, я с удовольствием составлю вам компанию…
Луч солнца бродил по стене. Забавлялся, вычерчивая на побелке слова рыжей ведьмы. Золотые, тяжкие слова.
— Нет, сударь. Удовольствия не обещаю. Помните, вы у меня про Ежовую Варежку интересовались? Что да как, да пять лет назад… А я вам про двоих кудесников с факелами отвечала. Помните?
— Соврали?
— На треть.
— В каком смысле?!
— В обычном. Двое кудесников — чистая правда. Только был и третий. Наш общий приятель, Фортунат Цвях.
Лучик вздрогнул, пустил лихую завитушку на имени венатора и приготовился записывать дальше. Смешно: пяти лет как не бывало. Пиши, братец, по новой. Вот, например, про девочку.
… Девочка обреченно смотрела в землю. Щуплая, в желтом платьице, трепетавшем на ветру, она походила на цыпленка в окружении стаи коршунов. Руки ребенка колыхнулись водорослями в реке, зажили собственной жизнью. Пальцы тянули, дергали, связывали, рвали, плели кружева. Стальные, колючие кружавчики. Из таких воротник-жабо вывязывать, для приговоренных к казни.
— Проклятье! Он почуял!
— Кто?
— Маг трона…
— Кисею! Быстро! Помогите мне!