Сборник детективных рассказов

Быков Михаил Васильевич

Дело с обнаруженным в тайге трупом необходимо было как-то закрывать и начальник специального заведения, нажал на офицеров группы.

– Нужно, избавится от костей лесного человека.
– Начальник лагеря грозно оглядел офицеров.
– Не вяжется этот труп на вершине кедра с побегом Солонцова, и именно он может повлиять на дальнейшую судьбу нас всех. Давно закрыто дело о побеге Солонцова и смерти Бережкова, пусть всё так и остаётся. Нечего ворошить необъяснимое. Вот так. Закопаем кости в могилу и конец тайне лесного человека. Мало ли что происходит за пределами социалистической действительности? Всевозможная мистика так и прёт из гущи масс трудового народа,

невзирая на революционную действительность, связанную с победой пролетариата. Война всё спишет, а если дальше пытаться расследовать это дело, то можно накликать беду, хотя мы и не верим в чертовщину. Протокол о том, что на дереве яко бы висел труп Бережкова уничтожить, написать в бумагах, что повесился неизвестный человек и попытаться найти кандидата на эту должность, чтоб и комар носа не подточил. Не хватало нам, чтоб этим делом сотрудники специального отдела ГПУ заинтересовались.
– Начальник обошел всех членов следственной группы и огласил приказ.

– Поручаю завершить дело в течение суток и точка! Приступайте к выполнению задания немедленно. Ищите подходящего человека, когда-то исчезнувшего необъяснимо со сцены нашей действительности, таковых я думаю, найдётся немало. На прииске наведите справки, там воришек благородного металла немало сгинуло за последний военный год. Всё тащат и тащат из государственного кармана и на нечистую силу стараются списать преступление. Кому война, кому мать родна.
– Он вновь грозно осмотрел присутствующих.
– Повторяю. Чтобы комар носа не подточил. Дело должно быть складным и реально объяснимым. Нечего развешивать мертвецов по деревьям. За любую чертовщину немедленно трибунал и штрафной батальон.

Всё! Действуйте! Старшему доложить о результатах завтра в это же время.
–

После того как все члены следственной группы покинули кабинет, начальник обратился к фельдшеру.

– Поручаю тебе отдельно от всех докопаться до истины произошедшего в лагере и тайге в период побега Солонцова. Особенно разберись с этим Бережковым. Я его вспомнил, странный был заключённый. Опишешь всё подробно, обоснуешь свои предположения, но сохранишь в тайне. Кроме меня, никому не слова. К работе привлекать только гражданских лиц из города, но не посвящать для чего.
– Начальник вдруг преобразился и спросил язвительно у медика, нагоняя на него страх.

– Может быть, ты тоже приложил руку к побегу Солонцова? Я вот тут прикинул и понял, что похороны этих проклятых костей, которые ты относишь к небезызвестному больному заключённому Бережкову, без твоего участия никак не могли состояться. Твоя вотчина медицина, вот и мозгуй порасторопней, да смотри язык за зубами держи, откинь к чёртовой матери любую мистику.

– Свидетельство о смерти на Бережкова товарищ майор было составлено по форме и смерть зафиксирована по всем правилам и при свидетелях. Я не знаю мотива поведения похоронной команды, неизвестно зачем было старшине Абрамову закапывать пустой гроб?
– Залепетал фельдшер.
– Возможно, тело выкопали позже или кости принадлежат совсем другому человеку. Я выясню, кого на самом деле нашли парни на дереве. Наши места не так уж многолюдны и тайна всегда откроется.
– Заверил он начальника.

Выполняя приказ майора, лагерный фельдшер начал своё расследование нестандартно, совсем не так, как бы это делали служивые. В тот же день он отправился в тайгу, предварительно ещё раз осмотрев кости и обследовав раскопанную следователями могилу Бережкова. Его терзали противоречия. С одной стороны медик вроде бы был уверен, что кости принадлежат Бережкову, но замечание начальника колонии зародили в его душе неуверенность и порой эксперт корил себя за опрометчивые выводы. Он подумал, что можно было

скрыть собственную догадку о том, что на дереве висел труп Бережкова.

Ещё раз, проанализировав произошедшее событие в лагере, лекарь пошёл в тайгу, в расположение бригады рабочих по производству пихтового масла. Именно в этой бригаде в начале лета чаще всего работал покойный Бережков, так как до заключения слыл большим мастером по производству дёгтя, скипидара и различных хвойных масел.

Фельдшер хорошо помнил, да и документы медпункта подтверждали, что заключённый Бережков оказался в лазарете сразу после возвращения из тайги. В карточке было записано, что он заболел, находясь на месте работы, и был доставлен в медицинское учреждение лагеря на конной телеге. В медсанчасти он оставался до самой смерти в течение десяти дней и затем был похоронен на лагерном кладбище. У Бережкова было явное нарушение кровообращения, но точный диагноз поставить фельдшер не смог, а сам больной хранил по этому поводу упорное молчание, жаловался, что ему неизвестно какая болезнь скрутила его прямо на работе.

О том, что произошло с заключённым, рассказал фельдшеру бригадир артели масловаров.

– В тот раз Бережков попросил разрешения на изготовление чистого елового масла, сослался на то, что в лагере у многих заключённых появились фурункулы. Я разрешил ему выгнать масло ночью, но удивился, памятуя, что от чирьев лучше помогает пихтовое, к тому же его и гнать легче. Работал Бережков часа три, а помогал ему Колька Востриков, он тоже из заключённых, сейчас говорят, освободился Николай.
– Уточнил бригадир.

– Под утро слышим, орёт Колька благим матом, нас зовёт. Я выскочил из барака и к котлу. Смотрю, сидит Бережков, навалившись на поленницу дров и не дышит. Колька кричит, что подох мастер, что не дышит он, и сердце у мужика не бьётся. Пошёл, говорит за дровами и помер. Я наклонился к мастеру, чтобы пульс проверить, коснулся его, а тело тёплое, живое тело, только сердце действительно не бьётся, и точно не определишь, дышит или уже всё, конец приходит бедолаги. Вся бригада поднялась на ноги, лошадь в телегу запрягать стали, чтоб вести покойника, а он вдруг открыл глаза и смотрит на нас как на дураков. Ещё больше все перетрусили, слили масло еловое в ведёрко, посадили горемыку в повозку и увезли прямо в лагерь в медсанчасть.
–

Бригадир испуганно огляделся и, понизив голос, признался фельдшеру.

– До сих пор никто не понимает, как Бережкову удалось вновь ожить и посчитай ещё две недели протянуть до настоящей смерти. Говорят, вы засвидетельствовали, как он Богу душу отдал?

– Да уж, засвидетельствовал. Только действительно много непонятного в его болезни, вот и пришёл поговорить, что да как случилось с Бережковым. Начальство потребовало. Родственники вроде бы поинтересовались его болезнью.
– Соврал фельдшер и сразу же покинул бригаду маслобойщиков. Прежде чем уехать в город он успел поговорить с тем человеком, который увозил Бережкова на конной повозке в медсанбат и тот рассказал, что Абрамов лично принимал у него больного и что старшина расспросил подробно и дотошно, что с ним произошло.

Вспомнил эксперт и о том, что после смерти в лазарете, Бережков тоже оставался подозрительно тёплым, но он тогда списал всё на жаркую погоду. Вернувшись в лагерь, медик решил вообще не заикаться о своей догадке начальнику колонии. Если следствие узнает, что с Бережковым случился необъяснимый приступ во время работы и что очевидцы признали его мёртвым, тогда все заподозрят Фельдшера в том, что он отправил заключённого на кладбище живым. И ещё дознаватель понял что, по всей видимости, о способности Бережкова прикидываться мёртвым знали Абрамов, Литвинов и беглец Солонцов, иначе они бы его обязательно закопали.