Сборник фантастических рассказов
Шрифт:
Небеса заскрежетали, но не упали. И промолчали.
Глухо, как в танке, и небесный потолок все так же давит на макушку.
Да что ж это делается, люди добрые?.. Вернее, ничего не делается. Нет за ним посыльных, никому его душа не нужна.
А ведь не делал он при жизни нечего плохого. Хотя и хорошего тоже не делал. Это правда.
Так что ж теперь — болтаться между небом и землей до скончания времен?!..
Бестелесная субстанция, для простоты именуемая Климом, заметалась в проводах и кронах деревьев.
Нет душе успокоенья. Неужели,
Ох, и дурак… Дурачок безмозглый. А и верно, что безмозглый, вон мозги по асфальту щедро разбрызгались. Мои соседи уже сбежались. Эх, надо ходу отсюда, а то сейчас родителей с работы вызовут, они примчатся… Это зрелище не для слабонервных. Ему и так хреново, хотел все проблемы разом решить, и к летней сессии заодно не готовиться, а заварил кашу похуже прежней. И расхлебывать нечем — ни рта, ни ложки не водится. Не положено бестелесным.
Шуганув ворон с высокой липы, Клим заскользил подальше от места бывшей прописки, по привычке следуя руководящим направлениям улиц.
Что ж, если все так плохо, и выхода нет, то надо учиться извлекать удовольствия по мере сил из сложившихся неприятных обстоятельств.
Возможности новые, неизведанные, а потребности почти те же — испытывать наслаждение от бытия… Тьфу ты, от небытия, конечно. Не привык еще.
Пожалуй, теперь ему доступно несколько больше, чем ранее, и денежная проблема не стоит ребром, и не лежит аверсом-реверсом. Нет такой проблемы. Для духов все бесплатно. Вот и отличненько…
Где тут ближайший ресторан? Поприличней да подороже. Кажется, я проголодался, как это ни странно…
Тела нет, как и не бывало, а кушать хочется. Сильны старые привычки. Или у духов так мало развлечений, что голод не помеха, а стимул для действий?
Сейчас узнаем… Вот и ресторан, да с швейцаром на входе.
Ой-ей-ей… А это кто же?.. Сотоварищи, должно быть. По инобытию. Его новый круг общения — такие же духи бестелесные. Облепили ресторан как мухи, гроздьями на трубе водосточной висят.
Надо и себе поближе к окошечку пробраться, глянуть, чем там кормят сегодня. Какие изысканные блюда шкварятся на здешней кухне.
О-опля! Духи-старожилы так глянули на новоприбывшего, что того сразу отнесло на сто метров от ресторана.
Ничего себе, приёмчик. Клим обессилено повис на ветвях дерева, переводя дух, если можно так сказать.
— Привет, — послышалось совсем рядом.
Ага, здесь же прохлаждается еще один дух. И похоже, не столь агрессивно настроенный, как те, ресторанные.
— Привет, — попытался в ответ улыбнуться Клим. А это оказалось даже тяжелее, чем летать.
— Видел я, как ты с разбегу к кормушке сунулся. Совсем с ума сошел? Видать, молодой еще, неопытный.
— Да полчаса, как оттуда…
— Хо-хо, и сразу в ресторан подался? — хохотнул новый приятель. — Быстрый… Да только торопиться некуда. Все элитные кормушки заняты давно, не пробиться. Нас, духов, много здесь водится, некоторые уже и
— Но кушать-то хочется, — пожаловался Клим.
— Хотеть надо было раньше, — совсем развеселился дух, — при жизни. А коль ты вне ее, радуйся и той малости, что нам достается.
Тут Клим заметил на другой стороне улицы торговку пирожками, сонно обмахивающую себя женским журналом.
Он стремительно спикировал на ее лоток и вцепился зубами в выставленный на обозрение зажаристый пирожок. И… провалился в пустоту, клацнув невесомой челюстью об асфальт.
— Ну что ты, совсем неумеха, — с жалостью старшего товарища подлетел тот же самый дух и помог ему подняться на плафон уличного фонаря. — Неужели не соображаешь, что так ничего не получится?
— А как? — чуть не плача спросил Клим. Горечь от все новых неприятных открытий першила в горле.
— Как другие делают, — спокойно объяснил дух, — мы ничего не можем самостоятельно ощутить. Только через посредников. Ты думаешь, те гады, — кивок в сторону ресторана, — с тарелок слизывают. Не совсем. Вернее, совсем нет. Присасываются пиявками к клиенту и посредством его ощущений насыщаются. Увы, ненадолго.
— Кажется, понял. — Клим брезгливо поморщился. — А иначе никак нельзя? Не цепляясь к людям…
— Нельзя, — жестко усмехнулся дух. — Бестелесным почти ничего нельзя. Жить можно… вечно. Или до искупления. Но это редко кому удается. Потому и прибавляется нашего брата, так что скоро и в столовку очередь по предварительной записи будет. Самоубийцы хреновы…
— А сам-то кто? — всхорохорился Клим.
— Такой же как и все… придурок, — процедил дух и сплюнул на тротуар сгусток эктоплазмы. — Ладно, поехали в американскую кормушку, хоть какой бургер зажуем. — По дороге он еще больше разговорился: — Я вообще понимаю три причины, по которым может стукнуть в голову рассчитаться с жизнью: инвалидность, несчастная любовь или если денег кому задолжал много, а отдавать нечем. Сам я после аварии ногу потерял. И знаешь… — дух шмыгнул носом, успевая поглядывать по сторонам. — Теперь бы я так просто с жизнью не расстался, хоть и без ноги. А ты чего? По любви, небось?
— Да-а… — хрипловато отозвался Клим после некоторого молчания, зардевшись потусторонним румянцем.
Сказать, что ему неловко — это брякнуть заведомую ложь.
Ему было тошно от осознания мелочности причин, толкнувших его из окна. Ну не было достойного повода, который можно было бы без смущения озвучить в среде неприкаянных самоубийц.
Вот тебе и жизнь потусторонняя. Никакой радости или успокоения. Ни благости, ни святости, ни морального удовлетворения. Живи летающей пиявкой, да от знакомых на улице шарахайся.