Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
Он проделал долгий и трудный путь. Хоц-Але построен народом, враждебным герверитам, и он наконец-то находится в обществе врагов своих врагов. Но их правитель считает его прислужником Урайна, который, ведомый Хуммером, проник в цитадель паттов, дабы плести здесь лживые сети… Сети чего?
Пока Элиен боролся с обидой и возмущением, Герфегест осматривался. Станы помещения, в котором свел принимал чужеземцев, были изъязвлены множеством небольших круглых бойниц. Из каждой второй на гостей глядел наконечник стрелы.
Девы-воительницы тоже были здесь. Они стояли справа
Герфегест был удивлен доверием, оказанным свелом близнецам: он бывал во дворцах многих правителей, но никогда не видел, чтобы те вершили дела в присутствии женщин.
– То, что вам удалось уйти из Варнага, означает одно, – продолжал свои умозаключения свел, – Урайн отпустил вас. То, что он отпустил вас, означает лишь то, что вы его союзники. А это, в свою очередь, делает вас врагами моего народа. Здесь нечего добавить.
Элиен был взбешен. Убийственная глупость, сочетавшаяся в речи свела с убийственной же логикой, делала любое возможное возражение лишь подтверждением слов последнего.
– Но посуди сам, свел, – с трудом сдерживаясь, начал Элиен, – какой нам прок идти сюда, если мы в сговоре с Урайном? Неужто мы не смогли придумать дел поважнее, чем лазить по трясинам в поисках Хоц-Але, до которого Урайну, кстати сказать, нет никакого дела. Что можем сделать мы с твоим народом? Нас двое, мы обессилены и обескровлены многочисленными схватками, которых немало выпало на нашу долю за последние дни. Мы, памятуя Право Народов, сдали свое оружие девам-воительницам, которые обнаружили нас у самого края болот. Мы поступили так оттого, что хотели мира. Поверь, сколь бы ни были сильны и умелы дочери твоего народа, мы нашли бы средства избавиться от их присутствия, если бы только этого хотели.
Элиен посмотрел в тот конец зала, где стояли сестры. Глаза их былйГ опущены. От смущения?
Упрямство – это качество, которое делает смегов сметами, даже если– они зовутся паттами. Глядя на Элиена исподлобья, свел промолвил:
– Урайн хитрее и коварнее меня, равно как и всех прочих правителей, которые мне известны. Урайн желает падения Хоц-Але, и этому множество свидетельств. Хозяин Варнага пока не может взять наши жизни силой, но он решил победить нас хитростью. Я не знаю, какова она, и не желаю знать. Но вы ?несомненно, являетесь частью его плана. Вольно или невольно.
– Урайн не подозревает, что мы в Хоц-Але! – воскликнул Элиен.
– Тогда почему вот уже двое суток в небе над нашими землями кружат. Серебряные Птицы? Не затем ли, чтобы наблюдать за вашими перемещениями и доносить о них своему хозяину – правителю Варнага и вашему мнимому противнику? – Судя по всему, свел был в восторге от своей проницательности.
– Мы не станем возражать тебе, свел, ибо это ниже нашего достоинства. Тому, кто прав, нет смысла с пеной у рта доказывать свою правоту, – вступил Герфегест.
Элиен расслышал в его голосе доселе неизвестные ему интонации. Голос Герфегеста был голосом царя без царства:
– Ты, свел, волен понимать происходящее как тебе нравится. Ты волен
Когда голос Герфегеста стих, в зале повисла гнетущая тишина. Было слышно, как за стеной, у бойниц, звякнули брони завозившихся лучников.
Они ожидал приказа своего свела. То ли стрелять, то ли ворваться в зал с палицами и мечами наголо? Переломать этим герверитским ублюдкам все кости, помучить их всласть, чтобы другим неповадно было?
Девы-близнецы сделали несколько шагов вперед. Зачем? Неужели именно они” эти красивые и благородные создания, первыми подымут оружие против пленников, выполняя волю своего мнительного правителя?
– Это невозможно, – отвечал свел.
– В таком случае тебе вскоре придется помериться силами с правителем грютов. Не думаю, что это многим проще, чем сразиться с Урайном. Ты был не слишком внимателен. Мое имя Герфегест. Я переводчик грютского посольства, правая рука владыки степей Наратты, сына Эетарты. Подумай, стоит ли тебе, свел, делать грютов своими врагами.
Пока длилась словесная дуэль, сестры взвели самострельные луки и сделали еще пару шагов вперед. Теперь их отделяли от Элиена с Герфегестом от силы восемь саженей. Стрела пролетит это расстояние за столь ничтожное время, что ни одно событие не успеет произойти раньше, чем она достигнет цели.
– Я догадался, что ты не простой грютский горлопан, и теперь мои догадки подтвердились. Предположим, ты и в самом деле правая рука Наратты. И что? Если я прикажу убить тебя, никто не узнает об этом, ибо вместе с тобой отправится прочь из мира живущих и твой спутник. Некому будет сообшить Наратте о том, какую утрату понес его двор. Некому будет сообщить ему, что его правая рука отдана на съедение болотным тварям. Некому и не за что будет мстить мне. Не так ли?
– Тогда действуй, свел, – отчеканил Герфегест с убийственным хладнокровием.
Чувствовалось, Что Птицелов в глубине души колеблется, не решаясь принять роковое решение, и пытается убедить своей болтовней в первую очередь самого себя, Проигнорировав слова Герфегеста, он продолжал:
– Но даже если я решу оставить тебя в живых, убоявшись Наратты, твоего спутника все равно ждет гибель. На его груди мне открылсязнак долгой смерти. Мои прадеды ставили такой на Циноре только самым отъявленным негодяям. И будь уверен, Герфегест, долгая смерть будет для него воистину долгой.
Элиену было безразлично, каким образом свел почуял знак долгой смерти. И без того ситуация могла разрешиться лишь кровью.
Ко всему, и он, и Герфегест были безоружны. Девы-воительницы отняли у них клинки. Они, словно дети малые, покорились, в то время как самым разумным, похоже, было отправить близняшек к праотцам и продолжать путь через болота, оставив остров паттов по левую руку. Тогда, возможно, им посчастливилось бы достичь северных пределов Асхар-Бергенны и встретить верных подданных Наратты.