sbornik) Litmir.net 259964 original 15e00.fb2
Шрифт:
Сьюзан, глядевшая в пол, вздохнула и подняла глаза.
– Помогите мне.
– А что ваш муж говорит обо всем этом?
– Мы не обсуждаем это. Майлз – его ребенок. Он его растил. Всякий раз, когда я начинаю хотя бы критиковать его, муж утверждает, что я схожу с ума. Он часто говорит, что я схожу с ума. Дом с привидениями… Может, и правда? В любом случае, он много путешествует, а потому даже не узнает, что вы к нам приезжали.
– Я в силах вам помочь. Можем мы быстро оговорить стоимость?
С суммой она согласилась, но не со сроками.
– Я не могу ждать целый год, пока Майлз поправится. Он может всех нас убить за это время, – в очередной раз
И я согласилась приезжать два раза в неделю.
Как правило, я появлялась днем, когда дети были в школе, а Сьюзан – на работе. Я действительно чистила дом, мыла его. Жгла шалфей и рассыпала морскую соль. Залила кипятком лаванду и розмарин, протерла полученным настоем пол, стены и потолок. А потом сидела в библиотеке и читала. Кроме того, разнюхивала, что могла. Нашла множество фотографий лучезарно улыбающегося Джека, несколько – насупленного Майлза, парочку – мрачной Сьюзан и ни одной фотографии ее мужа. Мне даже стало жаль эту женщину. Вечно недовольный пасынок и муж, который все время в отлучке. Не удивительно, что в голове начинают кружиться темные мысли.
И все же. Все же я чувствовала дом слишком хорошо. Не то чтобы он злой… но оценивающий. Он изучал меня, если можно так сказать. И это давило на меня. Однажды, протирая половицы, я внезапно ощутила острую боль в среднем пальце. Словно укус. Когда я отдернула палец, из него хлынула кровь. Я замотала его запасной тряпочкой, но палец продолжал кровоточить. И, кажется, дом был доволен.
Во мне поселился страх, который я перебарывала только усилием воли. Ты – та, кто способен остановить это, говорила я себе. Значит, держись.
Спустя шесть недель я заваривала лаванду на кухне – Сьюзан на работе, дети в школе – и вдруг почувствовала чье-то присутствие. Я обернулась – позади стоял Майлз в школьной форме и глядел на меня с легкой усмешкой. В руках он держал «Поворот винта» [6] , который я читала перед этим.
– Любишь истории о привидениях? – улыбнулся он.
У него я заметила свою сумочку.
– Почему ты дома, Майлз?
– Я слежу за тобой. Ты интересная. Ты хочешь не допустить что-то плохое, да? Мне просто любопытно.
6
«Поворот винта» – мистико-психологическая повесть американского писателя Генри Джеймса, впервые опубликованная в 1898 году.
Он шагнул ко мне, я отодвинулась. Мальчик остановился у кастрюльки с кипящей водой. Щеки его раскраснелись от жара.
– Я пытаюсь помочь, Майлз.
– Но ты не возражаешь, что чувствуешь зло? Чувствуешь?
– Да, чувствую.
Он заглянул в кастрюлю с водой. Провел пальцем по ее краю, а потом отдернул руку. И посмотрел на меня черными, блестящими, как у паука, глазами.
– Ты выглядишь не так, как я предполагал. Вблизи. Я думал, ты будешь… более сексуальная. – Он использовал это слово совершенно случайно, но я поняла, что он имел в виду – сексуальная ведьма с карнавала на Хэллоуин. Помада с блеском, длинные волосы и серьги-кольца. – А ты похожа на няню.
Я отступила еще. Одной няне от него уже досталось.
– Ты хочешь напугать меня, Майлз?
Мне очень хотелось броситься к печке и отключить газ.
– Я хочу помочь тебе, – рассудительно заметил он. – Не хочу, чтобы ты крутилась здесь. Если вернешься, то умрешь. Больше я сказать не могу. Но я предупредил.
Он круто развернулся и вышел из комнаты.
Разъяренная Сьюзан рывком распахнула дверь.
– Он здесь? Вы в порядке? Из школы позвонили – Майлз там не появлялся. Наверное, от парадного крыльца он пошел сразу к черному ходу. Ему не нравится, что вы сюда ходите. Он вам ничего не сделал?
Сверху послышался грохот. Вопль. Мы кинулись к лестнице. В прихожей на крюке, вбитом в потолок, свисала маленькая тряпичная куколка, сделанная весьма небрежно. Лицо нарисовано фломастером. На шее – петля из красной нитки. Крики доносились из комнаты Майлза. «Не-е-е-ет, сука! Сука!»
Мы подошли к двери.
– Хотите, я поговорю с ним? – предложила я.
– Не нужно, – ответила Сьюзан.
Не скрывая слезы, она вернулась по коридору в прихожую и сорвала куколку с крючка.
– Вначале я подумала, что это – я, – сказала Сьюзан, вручая игрушку мне. – Но у меня не каштановые волосы.
– Полагаю, это – я.
– Я так устала бояться, – пробормотала Сьюзан.
– Я знаю.
– Вряд ли. Но скоро вы поймете.
Она ушла к себе, а я занялась работой. Клянусь, я работала, как зверь. Я вымыла весь дом. Каждый сантиметр – от пола до потолка – настоем розмарина и лаванды. Я жгла шалфей и бормотала заклинания – полная тарабарщина, если быть честной. В комнатах над моей головой кричал Майлз и рыдала Сьюзан. Потом я взяла измазанные рвотой вещи, бросила их в кухонную раковину и поливала водой, пока не отмыла дочиста.
Уже в сумерках я отпирала автомобиль, как вдруг пожилая женщина, пухлая и ужасно напудренная, окликнула меня с поребрика. Она, улыбаясь, вынырнула из тумана.
– Я хочу поблагодарить вас за вашу помощь этой семье, – сказала она. – Особенно за помощь малышу Майлзу. Спасибо!
Она прижала пальцы к губам, призывая хранить тайну, и исчезла раньше, чем я успела сказать, что не помогла еще этой семье ни в малейшей степени.
Через неделю, маясь от безделья в своей крохотной квартирке (одна спальня, четырнадцать книг), я заметила нечто новое. Пятно, похожее на ржавые потеки в сливах бассейнов, на стене. Я вспомнила мать. Прежнюю жизнь. Все эти телодвижения – то туда, то сюда – не привнесли в мою жизнь ничего нового. Как только я заканчивала с одним делом, начинала ждать следующего, страдая от пустоты в голове. Но Сьюзан Берк и ее семья никуда не делись. Они застряли во мне. Сьюзан Берк, ее семья, ее дом.
Открыв старенький ноутбук, я ввела в строке поиска: «Патрик Картерхук». Погудело, поскрипело, и компьютер выдал ссылку на статью на сайте одного из английских факультетов нашего университета. «Настоящее викторианское преступление». «Жуткая история Патрика Картерхука и его семьи».
В 1893 году торговый магнат Патрик Картерхук с молодой женой Маргарет Картерхук и двумя сыновьями, Робертом и Честером, въехал в особняк, построенный в стиле Золотого века, в центре города. Роберт был трудным ребенком, приводился ряд историй его издевательств над одноклассниками и соседскими домашними любимцами. В двенадцать лет он поджег один из складов отца и остался, чтобы наблюдать пожарище. Он постоянно мучил своего младшего брата-тихоню. В четырнадцать Роберт стал совершенно неуправляемым, и отец решил изолировать его от общества.