Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Когда Николай Сергеевич провожал Костю к дверям номера и помогал ему надеть пальто (на улице шел дождь), он сказал:
— Если бы я был против вас, вы убедили бы меня сегодня, но…
— Есть какое-то «но»? — улыбаясь, спросил Костя.
— Я вовсе не был против вас, о котором столько слышал.
— Обо мне?
— Меня просил передать вам привет полковник Гусаков.
— Простите, я не знаю такого.
— Ну что вы! Ивана-то Тимофеевича?
— Иван Тимофеевич Гусаков ушел на попсию капитаном. Он не может
— Это из милиции он ушел, — мягко заметил Власов. — А его опыт, знания и способности по специальности могли понадобиться в другом месте. Я прощаюсь с вами и благодарю за помощь…
— В чем я вам помог — не пойму!
— В прояснении подхода к проблеме «перпетуум мобиле»
и вашего плана массового строительства энергетических труб.
Глава четвертая. НА «СЕДЬМОМ НЕБЕ»
Посетители вращающегося ресторана ни Останкинской телебашне разом
— повскакали с мест. Гул прошел по залу.
Вике показалось, что она перенеслась на годы назад и что все это однажды уже было: за столиком сидели те же люди и на скатерти была развернута та же книжечка с магнитными шахматами…
Первым не выдержал заокеанский гость. В своем элегантном спортивном костюме он перебегал от столика к столику и снимал кинокамерой через круговое ресторанное окно необыкновенное зрелище.
Вика переглянулась с Костей. Оба улыбнулись.
— Поздравляю вас, родные мои! — сказал полковник Гусаков и протянул через стол руку.
Рукопожатие его было крепким и ласковым.
За окном, опоясывающим весь зал, медленно поворачивалась панорама исполинского города. Казалось, его объемный план разостлан там, внизу. Но по ленточкам улиц шныряли крохотные, отнюдь не нарисованные машины, а на перекрестках скоплялись движущиеся точки пешеходов.
Знакомые районы узнавались по приметным высотным зданиям. Силуэты их чем-то напоминали контуры кремлевских башен и ярко очерчивались на ясном небе.
Море домов уходило в дымчатую даль. На размытом горизонте угадывалась зелень подмосковных лесов.
Вика с Костей стояли перед окном взявшись за руки, и у обоих было такое ощущение, будто они без всякого усилия парят в воздухе, как это бывало в детских снах. Фантасты говорят, якобы где-то в генной памяти человека запечатлено чувство невесомости, испытанное его неведомыми предками, быть может из космоса прилетевшими на Землю… Теперь подобный полет Вика с Костей ощущали не во сне, а наяву. И внутри них все пело, а они слоило неслись на крыльях — пли, вернее, без крыльев — над столицей.
Час назад они ждали друзей у подножия башни.
Катя с мужем, проездом на юг оказавшиеся в Москве, обещали приехать, но недопустимо опаздывали. Из-за них можно было пропустить все событие! Вика, смеясь, порвала их билеты и пустила обрывки по ветру.
— Я выполнила ритуал, —
— Из театра Сатира! — подхватил Александр Maксимович, ван дер Ланге, специально приехавший из Америки, чтобы быть в этот день вместе с ветеранами трубоэнергетики. — Я готов. Mне следует присоединиться к вам наверху. Не правда ли?
— Нет. Старое будет по-новому! — решила Вика и, взяв Александра Максимовича под руку, направилась к лифтам.
Костя пошел следом в сопровождении Ивана Тимофеевича Гусакова. Форма полковника, пожалуй, молодила его.
Вика проявила свой характер. Она отыскала важного, но благорасположенного метрдотеля, уверила его, что он ничуть нс изменился за столько лет, и упросила, чтобы он непременно посадил их за семнадцатый столик.
Оказывается, он помнил, что во время давней паники за этим столиком играли в шахматы. И он выполнил просьбу, предположи и, что шахматы и на этот раз появятся на столе.
Ван дер Ланге церемонно раскланялся, прежде чем сесть:
— Сочту за честь разделить трапезу.
Он помнил свою первую сказанную здесь фразу!
Вика потребовала, чтобы Костя вынул свои карманные шахматы.
— У нас еще есть время. Ты должен показать свой новый этюд, как тогда,
— предложила она.
— Опять взаимный пат? — улыбнулся Иван Тимофеевич.
— Нет. Тоже взаимное, но… превращение не в ту фигуру, — рассмеялся Костя.
— Ради ничьей? — поинтересовался Александр Максимович.
— Нет. Во имя победы.
— Вот это правильно! — подхватил Гусаков, — А ну, показывай, как это кони ходят!
— Сейчас вы поймете, как и зачем они ходят, — пообещал Костя и стал расставлять фигуры. — Надо выиграть! (71)
— Трудновато тут выиграть, — заметил полковник. — Черные того и гляди поставят ферзя на f1, притом с шахом…
— А мы первым ходом отойдем королем. Вернее, начнем им наступление на черных.
— Батькой? Значит, 1. Kpg6.
— Верно. Теперь черные ферзя не поставят. Белые сыграют 2. Kpg7, сами проведут ферзя с шахом и выиграют.
— Придется черным играть 1…Kd6, — решил Гусаков.
— Пожалуйста. Белые сразу не пойдут пешкой «h», а предварительно отдадут свою пешку на f8: 2. f8Ф+ Kp : f8 (72).
— Зачем это? — удивился ван дер Ланге.
— Увидите, — загадочно пообещала Вика.
— 3. h7 Kt7 4. Cd5 Kh8+ 5. Kph6 (73).
— Фу ты! — фыркнул Иван Тимофеевич. — Пятый ход! А он никак нам не давал ферзя поставить.
— Не вздумайте сейчас поставить: мигом проиграете!
— Да ну?
— А вот: 5…f1Ф? 6. g6 Фf5 7. g7+ Kpe7 8. g8Ф (74), но не 8. gh? из-за 8…Фg5 мат! Теперь же на любой ход черных — или размен ферзями на g5, или 9. Kpg7 с последующим взятием коня на h8 и выигрышем.