Сборник "Лучшее". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
Ему казалось, что он придает такое значение женитьбе сына и появлению у них с Виленоль ребенка только потому, что думает о второй жизни отца-ученого в грядущем поколении. Но, может быть, где-то глубоко в подсознании у старого тен-Кате зрела мысль, что и он сам когда-нибудь увидит новый мир молодыми глазами правнука.
Узнав, что жизни Виленоль и ее будущему ребенку угрожает опасность и что ее поместили в Институт жизни, он все чаще соединялся по видеосвязи с академиком Руденко. Тен-Кате только спрашивал. Ничего не говорил. Правда,
Может быть, старый академик понял многое…
Пожилая помощница академика привела Вилену в кабинет. Ланская-Ратова стояла у окна и смотрела на удивительно белую на фоне темных елей березу. Но краем глаза она заметила, что Петя подошел к аппаратуре «окна дальности», набрал кнопками нужный номер и пригласил к экрану отца. Старый голландец словно заглянул в «окно дальности» из сада. Сын сказал напрямик, что жизнь матери и ребенка сейчас в большой опасности.
— У тебя был великий дед, — начал было старый тен-Кате, но замолчал, потому что увидел вошедшего академика Руденко.
— Пришлось включить аппаратуру искусственных почек и сердца. Надобно спасти хотя бы мать, — сказал он.
«Окно дальности» погасло, словно его задернули шторой.
Вилена подошла к Пете и молча поцеловала его, потом с мольбой посмотрела на старого ученого.
Академик развел руками:
— Даже наука порой склоняется перед природой, — с тревожным смыслом сказал он.
Оставив посетителей, Руденко прошел через черную операционную в серебристую комнату искусственных органов, которые уже работали на Виленоль. От металлических цилиндров к столу, на котором она лежала, тянулись пластиковые трубки.
Молодая женщина стонала. Врачи и сестры в оранжевых халатах суетились около нее.
А Виленоль словно спрашивала глазами: «Неужели ничего нельзя сделать?»
Она повернула лицо к старому ученому и умоляюще посмотрела на него.
— Он здесь, — сказал старик, поправляя сбившуюся ей на лоб прядь. — И ваша Вилена тоже.
Виленоль через силу улыбнулась. Потом ее лицо исказилось, и она закричала.
Академик облегченно вздохнул. За жизнь нового человека боролась теперь сама Природа. А ради продолжения рода она не знает жалости…
Во время родов сердце Виленоль совсем остановилось. Никакие ухищрения не помогли заставить его биться вновь.
Всю ночь академик и его помощники не выходили из серебристой комнаты, стараясь спасти молодую мать.
Виленоль недавно помогла выжить этанянину Ану, а теперь, по капризу природы, сама уподобилась протостарцам Этаны…
Вновь рожденную девочку назвали Аной.
Вилена взяла ее к себе в лесной домик, чтобы вскармливать грудью вместе со своим сыном Аном.
Так Ан и Ана стали молочными братом и сестрой.
Глава четвертая
КОЛЬЦО В СКАЛЕ
Виленоль смотрела из окна своей
Виленоль тогда тоже рассматривала звезды и думала о бабушке, которая летит к одной из них и… вернется молодой…
Ребята звали к костру, уверяя, что сам Одиссей одобрил бы такой маяк на скале. Но Виленоль все не шла.
Девушка с косами, звонко стуча по камням подкованными каблуками туристских ботинок, прибежала за ней.
— Ты только подумай, представь! — захлебывалась она. — Нашли!
— В самом деле поразительно, — слышался от костра солидный бас профессора, руководителя раскопок.
— Оно бронзовое, не железное, — донесся другой голос откуда-то снизу — смельчак рискнул спуститься по отвесному обрыву.
Виленоль заставили лечь на скалу, еще теплую от дневной жары. Нужно было, лежа на животе, подползти к обрыву и протянуть вниз руку. Она сделала это. Шум прибоя приблизился, он то нарастал, то замирал.
Виленоль была совсем не из храбрых, но все-таки нащупала металлическое кольцо. Ее пальцы с трудом сошлись на нем. С поверхности оно было изъедено временем, шершавое, как напильник. И вдруг почудилось романтически настроенной Виленоль, что из черной пропасти несется рокот и стоны, вопли торжества, воинственный клич, орлиный клекот, смех, рыдания и тихая, замирающая песня.
Виленоль недаром считали выдумщицей.
Встав на ноги, она сказала:
— Правда, кольцо.
Археологи толпились вокруг профессора.
— Что это может быть? — спрашивали они.
— Морской причал, — пошутил профессор. — Еще аргонавты в старину (вы помните?) плавали к этим берегам.
— Причал на высоте ста метров? — усомнился кто-то.
— За тысячи лет берег мог подняться, — стоял на своем профессор.
— Кольцо старинной ковки, грубоватой, — вставил механик.
Все смотрели на Виленоль. И она выпалила:
— К кольцу был прикован Прометей!
Кто-то рассмеялся.
— Это же сказки! — всерьез возмутился механик.
— Сказки порой вырастали из реальных событий! — отпарировала Виленоль.
— Вполне может быть, что и был такой древний ученый, — размеренно заговорил бородач, тайно вздыхавший по Виленоль. — Был такой ученый герой и учил земледелию, навигации, письменности. С ним и разделались, как с неугодным.
— Кстати, Карл Маркс назвал его самым благородным мучеником в философском календаре, — напомнил профессор.