Сборник 'Наше отечество' - Опыт политической истории (Часть 2)
Шрифт:
В подготовке "Краткого курса" непосредственное участие принял Сталин. Объявив неудовлетворительными все ранее изданные учебники по истории партии, он дал свое определение предмета этой дисциплины как "истории преодоления внутрипартийных противоречий и неуклонного укрепления рядов нашей партии на основе этого преодоления", предложил собственную схему периодизации истории ВКП (б), а также подверг учебник тщательному редактированию и сам написал часть текста, определив трактовку дискуссии в РСДРП по философским вопросом в 1908--1909 гг. (и, соответственно, значение книги В. И. Ленина "Материализм и эмпириокритицизм"), оценив VI (Пражскую) партийную конференцию 1912
ке снизу, со стороны миллионных масс крестьян, боровшихся против кулацкой кабалы, за свободную колхозную жизнь. Все эти пассажи, вписанные рукой Сталина в историю партии, были антиисторичны, крайне тенденциозны и фальсифицировали прошлое. В том же, в основном, направлении была осуществлена и сделанная Сталиным редактура текста учебника.
В конце сентября -- начале октября 1938 года в Кремле состоялось совещание пропагандистов Москвы и Ленинграда по вопросу изучения истории ВКП (б) на базе "Краткого курса".
"Задача связана с тем, -- сказал А. А. Жданов, открывая совещание, --чтобы овладели большевизмом не только кадры пропагандистов, но кадры советские, кадры хозяйственные, кооперативные и учащаяся молодежь". "Служащие", -- бросил реплику Сталин. "Люди, -- продолжил Жданов, -- которые имеют непосредственное отношение к управлению государством, ибо нельзя управлять таким государством как наше, не будучи в курсе дела, не будучи подкованным в отношении теоретических знаний".
Таким образом, речь шла об унификации мировоззрения народа и прежде всего работников партгосаппа-рата на основе идей сталинизма, культа личности Сталина, сталинской концепции казарменного государственно-бюрократического социализма, которыми был проникнут "Краткий курс".
Не случайно поэтому попытки некоторых из выступивших первыми ораторов, воспевавших в своих выступлениях достоинства этой книги, высказать, тем не менее, и некоторые критические суждения, была решительно пресечена. Сталин неожиданно взял слово и сразу же остудил критический пыл совещания. Как рассказывал один из его участников (стенограмма этого выступления Сталина не сохранилась), Сталин заявил, что задачей совещания является не обсуждение и критика "Краткого курса", тем более, что выступавшие с критикой товарищи были неправы и по существу (хотя, заметим в скобках, они высказывали и дельные замечания), а одобрение этого учебника. Разумеется, в последующих выступлениях апологетика в адрес "Краткого курса" и Сталина, как якобы его автора, только усилилась, а критика фактически исчезла. Каждый из выступавших стремился перещеголять остальных по части поиска эпитетов для наивысшей оценки этого учебника. Так, академик М. Б. Ми-тин, например, заявил: "... Выход в свет курса истории
партии является настоящим праздником для всей нашей партии. Сокровищница марксизма-ленинизма обогатилась еще одним произведением, которое несомненно стоит в первом ряду с такими произведениями классической мысли, какими являются "Коммунистический манифест", "Капитал", "Империализм и капитализм" (так в стенограмме -- авт.)".
Читатель, который уже получил представление об учебнике, как труде фальсификаторском, лживом, беспардонно искажавшем историю, правильно оценит подобные "излияния". А они шли непрерывным потоком. Апологетика "Краткого
"... ЦК знал, -- заявил Сталин в выступлении на совещании, -- что существует масса пособий, курсов, хрестоматий, политграмот. Люди не знали, за что взяться. За кого лучше взяться? За Ярославского, Поспелова, Попова, Бубнова? Отсутствовало единое руководство. Не знали, за что же взяться? Ни одно из пособий не имело согласия (и одобрения) ЦК. Перегрузка (руководства ЦК -- авт.) не давала возможности посмотреть и дать визу, чтобы не было (у читателей -- авт.) никаких сомнений, чтобы выбраться из многообразия и обилия курсов, учебников и политграмот и дать партийному активу единое руководство, насчет которого не было бы сомнений, что это есть то, что нам ЦК официально рекомендует, как выражение мысли, взглядов партии".
В этом отрывке не случайно дважды повторяются слова о "едином руководстве". Создание единомыслия в партии и народе -- вот та цель, которая на деле преследовалась в связи с изданием "Краткого курса".
Особое внимание было уделено обеспечению единомыслия в среде интеллигенции, которой Сталин никогда не доверял. В своей речи он подчеркнул, что недостаточное внимание к политическому воспитанию интеллигенции привело к тому, что "часть интеллигенции испортили, завлекли в свои сети иностранные разведки". В связи с этим Сталин заявил: "К нашей советской интеллигенции в первую очередь направляем эту книгу, чтобы дать ей возможность подковаться политически..." "Подковать" интеллигенцию политически в духе сталинизма -- вот еще одна из непосредственных задач "Краткого курса".
Но даже и эта, целиком и полностью проникнутая
идеями культа личности, идеями сталинизма книга могла, при ее изучении, вызвать вопросы, несогласие, желание проникнуть в глубь проблем истории партии. А это пугало Сталина, казалось ему недопустимым. Люди должны были, по его мнению, усвоить не только дух, но и букву учебника, принять его полностью, не задавать вопросов.
В стенограмме совещания содержится характерный диалог Сталина с одним из ленинградских пропагандистов Шваревым. Во время выступления последнего Сталин перебил его и спросил: "На семинарах у вас как обсуждают вопросы --полемизируют?
Ш в а р е в: Нет.
Сталин: А что они делают?
Ш в а р е в: Пропагандист или руководитель семинара...
Сталин: Один защищает, другой возражает. Нет этого или бывало?
Ш в а р е в: Раньше в практике это бывало. Бывали дискуссии по ряду вопросов, но сейчас еще мы к этому не приступили...
Молотов: Вопросы-то задают на семинарах? Споры бывают на этой почве?
Ш в а р е в: Конечно, бывают.
Сталин: Троцкисты не попадаются при этом? (Смех).
Ш в а р е в: Нет, товарищ Сталин, у нас не было таких".
Иначе говоря, обсуждать те или иные вопросы истории партии, полемизировать вокруг них вождь народов считал излишним. И даже задал вопрос о троцкистах, которые, вероятно, особенно любознательны. И хотя это замечание вызвало смех в зале, надо полагать, что оратор, стоявший на трибуне, вряд ли смеялся.
И самое любопытное, но психологически вполне понятное, что Сталин выступил против (!) изучения истории партии в кружках. Вот еще один знаменательный диалог Сталина, -- на этот раз с секретарем райкома партии Жигаловым: