Сборник новелл: О судьбе и людях
Шрифт:
Они четверо часто собирались у него: Грим, Томас, Хорст и Урсула. Друзья играли под деревом, лазали по крепким ветвям и, конечно же, дрались за сердце Урсулы. Хоть драки и были шуточными и она не воспринимала их всерьёз, они втроём бились до крови. Поначалу Грим не придавал значения, что вне зависимости от исхода боя Урсула ухаживала именно за ним. И он не понимал, к чему это, пока Томас в гневе не высказался, что Грим нечестно заполучил Урсулу. А после криков была драка, в которой Грим проиграл и, весь избитый, поплелся к дубу. Сидя под величавым и безразличным к происходящему вокруг деревом, он и сам стал безразличен ко всему. Потому и не услышал тихих шагов.
Урсула присела
– Хватит! Ты должен был ей отказать, ты не имел на неё права, ты так и сделал! – Грим кричал это для себя, багровея от ярости. – Ты не виноват в дальнейшем.
Дрожащими руками он достал обед с дерева, резкими движениями распаковав его, он стал откусывать колбасу огромными кусками, не чувствуя её вкуса. Обед быстро наполнил желудок, но пустота внутри нарастала. Отдав остаток хлеба Эйру, он посмотрел на деревню.
– Ты сам решил остаться один, – погладив изувеченное лицо, он начал вспоминать, как его теперь все дразнят и задирают. – Ты заслуживаешь этого, а Урсула больше не поможет тебе. Не потреплет твои волосы, не утрёт твою кровь. Ты сам отпустил её.
Он взглянул на небо сквозь густую листву. Мысли снова стали возвращаться к тому поцелую под этим же дубом, под такой же листвой. Он встряхнул головой, отгоняя дурные мысли.
– Оставь воспоминания, посчитай лучше овец, – он вскочил и начал считать овец, но быстро сбился. Воспоминания не уходили, он помнил, как всё было. Насколько счастливым он был с Урсулой, целый месяц до его уродства они провели вместе. Он с самого начала сомневался, что достоин её, уродство же стало последней каплей. Несмотря на переполняющие его эмоции, он ощущал, что Урсула должна получить ухажера лучше. Грумунд не способен дать ей ничего, изуродованный – тем более.
Гримунд стал изгоем в деревне: дети смеялись над ним, а взрослые хмуро сторонились его при встрече, только бы не впасть в немилость фон Вебера. Он остался один со своим горем, изуродованный снаружи, он медленно разрушался внутри. Единственное, что ему доверили после выздоровления – это стадо овец. Далеко от деревни, один, изо дня в день он скучал по Урсуле, по общению с живыми людьми. Он стал всё чаще вести разговоры сам с собой и вскоре начал делать это постоянно. Всё это не могло оставаться незамеченным в деревне, что ещё сильнее оттолкнуло от него местных. Грима стали избегать все, все надеялись на его смерть или хотя бы уход куда подальше, но он не сдавался и жил, старался жить. Тех немногих, кто тепло к нему относился, отталкивала его отстраненность и косые взгляды остальных жителей.
В прошлом году справляться стало сложнее, потому что Томаса выбрал фон Вебер, а Хорст пошел служить по собственной воле. И теперь каждый их приезд в деревню был страшным мгновением для бедного Гримунда. Он прятался от них, не желая быть избитым, но они только смеялись над ним, обзывая овцепасом и неудачником. Благо они не трогали его, из жалости, конечно, но это не мешало им его ненавидеть. Грим это осознавал, как и то, что заслуживает этого. В какой-то мере он хотел, чтобы его избили, может, это подарило бы ему искупление.
Рука прошлась по лицу, ощупывая уже изученный до миллиметра шрам.
– Ты заслуживаешь его, он сделал с тобой то, чего ты всегда желал. Ты остался один, никому не нужный, ты сам оттолкнул её и уже тогда остался одинок. Уродливое лицо лишь дополняет тебя, Гримунд.
По щеке пробежала слеза, Грим тут же вытер её и взглянул на небо сквозь листву дерева. Высоко плыли облака, отдалённые и беспристрастные
– Хотя бы тебе я нужен, да, Эйр?
Пёс навострил уши и завилял хвостом. Эйр служил Гримунду утешением, в нём одинокий пастух поначалу находил слушателя. Теперь он часто разговаривал с ним, когда уже не мог ничего сказать себе. Но сегодня даже верный друг не мог исправить положение. Грим, предавшись воспоминаниям, впадал в отчаяние. Шёл третий год его уродства и два года, как никто не видел Урсулу.
– Почему овцы ходят именно сюда? Мне тут так паршиво.
Гримунд хотел плакать, но он справлялся, как, впрочем, и всегда, скрывая переживания внутри. Чтобы сдержать слёзы, он решил пройтись. Аккуратно отстранив собаку, он встал и пошёл через поляну. Эйр непреклонно следовал за хозяином. Проходя мимо колодца, Грим решился подойти к нему. Упёршись руками в каменную стену, он вглядывался в тёмную жуткую пропасть. Под правой рукой расшаталась старая колодезная кладка. Грим убрал руку, и камень соскочил вниз. Несколько раз ударившись о стены, он с грохотом упал на высохшее дно колодца. Эхо удара прокатилось вверх, вырвалось из колодца и застряло у Гримунда в голове. Грохот давно прошёл, но он всё ещё его слышал… Грим закрыл руками уши, но страшный звук всё нарастал. У Гримунда начала болеть голова, боль нарастала вместе с шумом, и, не выдержав, он закричал, громко, истошно, мучительно… Колодец вновь подхватил его крик, отчего голова у Гримунда разболелась ещё больше. Пастух ещё крепче уцепился за ветхую стенку, пытался что-то сказать, но не мог, горло связал спазм.
– Ты не заслуживаешь её! Жалкий, жалкий Гримунд! Ты ничтожество, не заслужившее ничего! – раздался властный и грубый голос.
Пёс зарычал и отбежал от хозяина, ему было непривычно слышать такой тон от него. Гримунду становилось всё хуже. И случилось то, что случилось: подавляемые эмоции всплыли новой личностью в теле бедного, никому не нужного мальчишки с покалеченным лицом и измученной душой. Он так и стоял с зажатыми ушами, пытаясь не слышать его, этот грубый и надменный голос.
– Трус, ты жалкий трус! Разве ты заслуживаешь чего-либо, кроме презрения? – вновь раздался грубый голос.
– Зачем ты всё это говоришь? – отвечал Гримунд сам себе обычным голосом.
– Затем, что ты отказался от своего счастья, остался один, и вот теперь от тебя ушла даже твоя собака!
Грим отнял руки от ушей и огляделся: Эйр и вправду отбежал от него. Он почувствовал себя таким же одиноким, как и тогда, когда из-за уродства отказался от Урсулы. Желая избавить её от жизни с уродом, он дал ей понять, что не нуждается в ней.
Худшее решение в его жизни! Отказавшись от самого дорогого в этом покалеченном для него мире, он не подозревал о последствиях. Правду о дальнейшем знали немногие. Урсула отказалась верить, что не нужна ему. Она была юна, вспыльчива и очень любила его, а это куда хуже глупости. Её решение было столь же глупо, как и плачевно для них обоих.
– Замолчи! – взвыл Грим. – Я не желаю тебя слышать!
– Ах, не желаешь?! А придется, жалкое отродье! Неужели ты позабыл её глаза? Она плакала, плакала из-за тебя! Ты решил отказать ей, а она не решилась отдать себя никому, кроме тебя! И даже теперь, зная всё это, ты всё равно не решишься пойти к ней?!
– Мне страшно, – шепотом отвечал Грим.
– Это лишь подтверждает мои слова! Ты жалкий трус!
– Нет! – с уверенностью заявил Грим.
– Докажи! Иди к ней, она всё ещё ждёт тебя, только тебя, только ты ей и нужен! Только ты знаешь, где она!