Сборник "Один плюс один"
Шрифт:
Все равно игла уколет, болью наградит,
Обожжет, поднимет в полночь, обращая немощь в помощь –
Путь ни сердцем, ни наощупь неисповедим!
Здесь ли, где-то, юный, старый, в одиночку или стаей,
Снова жизнь перелистаю, раб и господин,
Окунусь в огонь ристалищ, расплещусь узорной сталью,
Осушу родник Кастальский, строг и нелюдим, –
Кашель, боль, хрустят суставы, на пороге
"Встань!" – не стану. "Встань!" – не встану.
"Встань!" – встаю. "Иди…"
КАСЫДА О ВЕЛИКОЙ БРАНИ
Нет, не зверь ревет в берлоге, словно трагик в эпилоге,
Одичав в изящном слоге, впереди планеты всей,-
То, колебля дол пологий, собирает в ларь налоги
Городской инспектор строгий, злобный джинн Саддам Хусейн!
Будь ты молодец иль дама, будь инвестор из Потсдама,
Нет спасенья от Саддама, дикий гуль он во плоти,
Говорят, что далай-лама, филиал открывши храма,
Отчисленья с фимиама – весь в слезах! – а заплатил!
Знай, предприниматель частный, если хочешь быть несчастный, –
Целой прибылью иль частью, но сокрой ты свой доход,
И к тебе ближайшим часом, с полной гнева адской чашей,
Покарать за грех тягчайший джинн с подручными придёт!
Но, на радость одержимым, есть управа и на джинна, –
О сказитель, расскажи нам, как был посрамлен Саддам?
Кто сказал ему: "Мы живы!", кто сказал ему: "Вы лживы!",
Кто изрек в сетях наживы: "Мне отмщенье. Аз воздам!"?
Славу меж людьми стяжавши, горинспекция пожарных
Испытала джинна жало: обобрать он их решил!
К ним, забыв про стыд и жалость, он пришел, пылая жаром:
"Мол, налогов вы бежали, – заплати и не греши!"
Завтра утром, в жажде мести, главный городской брандмейстер
Объявился в темном месте, где сидел злодей Саддам,
И печатью, честь по чести, двери кабинетов вместе
С туалетом он, хоть тресни, опечатал навсегда.
Он воскликнул: "Вы грешите! Где у вас огнетушитель?
Плюс розетки поспешите обесточить, дети зла!
Ты, язви тя в душу шило, просто злостный нарушитель!
Думал, все тут крыто-шито? Отвечай-ка за козла!"
Джинн застыл в сетях обмана, под печатью Сулаймана,
Думал, жизнь как с неба манна, оказалось – купорос,
И сказал: "Герой романа, что делить нам два кармана?
Я, блин, был в плену дурмана. Подобру решим вопрос?"
С
От Саддама не убудет, если малость обождет, –
Но пожарных не забудет, да, вовеки не забудет
И нести посулы будет благодарный им народ!
КАСЫДА О ПРАВОЙ РУКЕ
Восток жесток, Восток высок, и чья-то кровь уйдет в песок,
Чтоб вашей жизни колесо сломало обод,
"Подайте нищему кусок!" – взывает детский голосок,
Но ядовит анчара сок, и жалит овод.
Самум, песчаная пурга, взметнул разящий ятаган,
Галеры вертит ураган в огне зеленом,
Молись, глупец, своим богам, пади к Аллаховым ногам, –
Вернуться к милым берегам не суждено нам!
Восток хитер, Восток остер, и руку над тобой простер
Не скандинав – холодный Тор, а джинн багряный,
Шипит жаровнею простор, и дня пылающий костер
С песка шершавой дланью стер ночные раны.
Шипит кебаб, звенит рубаб, в гареме уйма знойных баб,
Но в сердце евнуха-раба тоска застыла:
Скажи, судьба, ответь, судьба, зачем Рустаму Рудаба,
Когда верблюжьего горба иссякла сила?
Восток – бамбуковый росток, клинка волнистый кровосток,
И над вознесшимся крестом – щербатый месяц,
Восток – барыш, один за сто, и указующим перстом
Фортуна тычет в твой престол: измерен? Взвесься!
О мир, где правая рука – взгляд беспощадного стрелка,
Седая мудрость старика, скопца пороки,
Где пыль – уснувшие века, где персик – женщины щека,
Где сколько смерть не предрекай, махнешь в пророки,
Где право – красть, а правда – страсть, где любит власть и губит власть,
Где все равно – взлететь иль пасть, где вкус и запах,
Разинув ноздри, будто пасть, друг другом насладились всласть…
И зло глядит, готов проклясть, усталый Запад.
ГАЗЕЛЛА УШЕДШЕГО
О, где лежит страна всего, о чем забыл?
В былые времена там плакал и любил,
там памяти моей угасшая струна…
Назад на много дней
мне гнать и гнать коней –
молю, откройся мне, забытая страна!..
Последняя любовь и первая любовь,
мой самый краткий мир и самый длинный бой,
повернутая вспять река былых забот –
молчит за пядью пядь,
течет за прядью прядь,
и жизнь твоя опять прощается с тобой!..